– Да говорю же, ничего я в виду не имела. Просто так. Поинтересовалась.
– Учебная тревога, – твердо заключила Марина и возобновила попытки оживить кассовый аппарат. – В первый раз я тоже насторожилась, а теперь чего там… понятно. Беспокоиться не о чем.
– А может, они решили погудеть насчет обесточки? – предположила София. – Дескать, будьте осторожны. У нас все в порядке, но света нет. Или намекают, чтобы включили радио – там скажут, почему и надолго ли. Надо ли спасать еду в морозильниках.
– Сутки.
– Что – сутки?
– Морозильники держат температуру самое малое сутки.
– А фермеры? Им-то точно надо знать. Доильные аппараты все на электричестве.
Марина не ответила. Чем она занята? Сосредоточенно нажимает кнопки калькулятора и записывает что-то на клочке бумаги. О боже…
– Пойду покурю.
Тревога не оставляла. София задержалась на складе. Зачем-то начала переставлять картонные коробки, но тут же бросила. Сначала надо разработать систему. По алфавиту, скажем. Сейчас последние поступления лежат сверху, а предыдущие постепенно задвигаются все глубже, и чтобы их найти, приходится ворошить весь штабель.
Сирены вновь стихли. Слава тебе господи. Хотя здесь, внутри склада, звук приглушенный, не так рвет душу. А там, наверху, как ссадина в ухе. Даже дышать трудно.
София Пеллебру раздумала устраивать спектакль с курением и вернулась в бутик. Пока ходила, дождь усилился. Капли, сползавшие по витрине извилистыми жемчужными дорожками, превратились в ручьи. И на улице то же самое, наверняка у прохожих мокрые ноги. Впрочем, и прохожих-то совсем мало. Все из-за погоды. Дневная выручка – кот наплакал.
Она обратила внимание на какого-то мужчину – тот двигался, мягко говоря, странно. Плечи ходят вверх-вниз, как поршни, более или менее ритмично машет руками с расставленными локтями. София даже не сразу поняла, в чем дело, потом сообразила: пытается бежать. Темно-серая шляпа, длинный элегантный плащ, черные кожаные перчатки, сверкающие туфли. Сверкают, понятно, от дождя, но и начищены с похвальным усердием. Не сразу заметила: очень толстый. Красная потная физиономия, отдувается, как паровоз. Куда он так спешит? На каждом шагу морщится, наверняка болят колени. София проводила его глазами – могла поклясться, что чувствует запах пота и дорогого одеколона.
Свернул на Кунгсгатан.
А вот и женщина. Тоже куда-то торопится. В юбке, чуть старше тридцати. Не так-то легко бегать в сапогах на высоченных каблуках. Мелкими шажками, на носочках, как лошадь на выездке: цок-цок-цок.
Куда они все бегут?
София в который раз глянула на дисплей мобильника. Сигнала как не было, так и нет. Разве мачтам тоже нужно электричество? А резервное питание? В больницах же не прерывают операции из-за отключения электричества.
Еще одна… эта бежит по-настоящему. Всклокоченные соломенные волосы под зонтом, джинсы чересчур облегающие для ее возраста.
– Что происходит? – крикнула София вдогонку.
– Уходите!
– Что случилось?
– Уходите отсюда! Быстро!
Вытаращенные, неприятно оловянные глаза.
Паника. Ужас. Вот так и выглядит паника, подумала София и крикнула что-то ей в спину, но женщина уже убежала. Убежать-то убежала, однако передавшийся от нее страх остался, едкий и парализующий.
– Что с ней? – Молодой парень в рабочем комбинезоне с пятнами краски.
– Понятия не имею… Кричит, надо уходить.
– Да… слышал.
– “Уходите отсюда! Уходите!” А почему уходить, куда уходить – ни слова.
– Могу подбросить, если что, у меня машина от фирмы.
– Спасибо, я останусь в магазине.
– Да? Не знаю, не знаю… Думаю, лучше все же уехать. На всякий случай.
– Понятно…
– А у вас машина?
София вздрогнула от неожиданности – женский голос у нее за спиной.
Две женщины в дождевиках. С завязанными под подбородком капюшонами и пакетами в руках. Одна высокая, лет сорока, а другая поменьше, и не женщина вовсе, как ей показалось на первый взгляд, а девочка-подросток. Лет четырнадцать, не больше. Мать и дочь.
– Вообще-то…
– Эвакуация, – не дала ей закончить мать. – У вас не найдутся места в машине?
– Эвакуация?
– Так они сказали. Я сама слышала. Вы нас возьмете?
– Кого?
– Нас.
– Я имею в виду – кого эвакуируют?
– Весь город.
– Весь город? Это невозможно!
– А с какого перепугу? – вставил маляр. – Атомную бомбу нашли?
– Не знаю. – Женщина явно волновалась. – Так вы нас возьмете или нет?
Парень пожал плечами и пошел на парковку. Мать и дочь засеменили следом.
София вернулась в торговый зал. Голова слегка кружилась.
– Они… эвакуируют… Люлео, – почему-то шепотом выговорила она. – Весь город…
Марина подняла глаза от записей:
– Да ладно!
– Женщина сказала. Слышала от кого-то.
– Почему? По какой причине?
– Не знает.
– Этого не может быть! Весь город… – Марина постаралась передразнить интонацию Софии.
София, помешкав несколько мгновений, решительно переобулась и сняла с крючка плащ.
– Ты куда?
– На всякий случай. Если это правда, надо быть наготове.
Она глянула в окно – прохожих стало больше, и все куда-то спешат. Марина не торопясь вышла на порог и остановила первого попавшегося:
– Алло! Скажите же кто-нибудь, что происходит? Извините…
– Эвакуация! – София не видела говорившего, только слышала его напряженный, тревожно звонкий голос. – Весь центр эвакуируют.
– Вы смеетесь… – недоверчиво хмыкнула Марина.
– Наводнение. Вода!
– Ты слышала? Вода… – крикнула она Софии, не оборачиваясь.
София покачалась на каблуках. Интересно, сколько людей в центре в такое время, чуть раньше полудня? Пять тысяч? Шесть?
– Я уезжаю.
– А бутик?
– Запрем. Ты едешь со мной.
– А что скажет Карлос? София, это же моя первая постоянная работа…
София хотела было напомнить, что банкротство все равно неизбежно, но ей стало жалко девушку.
– У тебя же есть ключи?
– Ключи-то у меня есть…
Дверь с грохотом приоткрылась, и в магазин влетел здоровенный мужик с багровой, совершенно свекольного цвета физиономией. С опозданием припомнил правила вежливости и постучал по косяку.
