Надеюсь, ты в школе, дорогая. М.
“М” – значит мама. Или? Уверенности уже не было, но надеяться-то можно. Эвелина – все, что у нее осталось.
Дождь усилился. София зябко повела плечами, положила сигарету в банку и пошла к складу. Почему так темно? Это уж вовсе неожиданность. Повернула выключатель – никакого эффекта. Бывает. Подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и пошла дальше, обходя штабеля картонных коробок со скульптурками из сандалового дерева, стеклянными подносами с прозрачными зелеными листьями по краям, каменными подсвечниками, плетеными занавесками, травяными чаями из Восточного Тимора, лавовыми лампами, массажными рукавицами из конопли и тому подобными предметами первой необходимости, готовыми к упаковке в подарочную мраморную бумагу из Польши. Впрочем, бумагу предстояло нарезать и снабдить собственным логотипом. Ерунда, конечно, но, оказывается, есть такой подвид покупателей, для которых ценность подарка определяется упаковкой.
Она миновала кухоньку. Здесь, по дикой прихоти дизайнера, все было мятно-зеленым. Даже кофейные фильтры. Усмехнулась, иронически мотнула головой, поджала губы и прошла в торговый зал.
Марину осаждал чудовищный толстяк с грозной физиономией. Он выставил на прилавок машину для приготовления суши и требовал вернуть деньги. Он не понимал, что это умело оксидированное, загадочного и волнующего вида высокотехнологичное изделие предназначено исключительно для украшения особой полочки (которая, кстати, прилагалась в качестве подарка при покупке экзотической машинки).
– Надо обязательно увлажнить нори, – робко попыталась Марина.
– Верните деньги, – коротко и мрачно произнес необъятный клиент.
– Мы не можем вернуть вам деньги без квитанции. У вас должна быть квитанция на покупку. Мы даже не знаем, у нас ли вы ее купили.
Внезапно София поняла, что в торговом зале тоже темно. Потолочные светильники, которые великолепно освещали стразовые ожерелья в застекленном выставочном стенде, погасли. Стразы выглядели как осколки разбитой бутылки.
– Обесточка, – заметив ее недоумение, пояснила Марина.
– Как это не у вас? – Покупатель ткнул пальцем чуть не в самое сердце Софии. – Вот у нее и купил. Она и продала.
– Сначала надо обрызгать листья нори из пульверизатора, тогда они не трескаются… у нас не было ни одной жалобы… – продолжала Марина приводить очевидно неубедительные аргументы.
– Вы же меня помните! – прервал ее толстяк и повернулся к Софии: – Вы сами тогда сказали – если что не так, есть гарантия. И право на возврат тоже…
– Вы получите от нас чек, – мгновенно решила София.
– Но… – Марина глянула на нее с неодобрением.
– Чек действителен только в нашем магазине. Можете выбрать товары на ту же сумму прямо сейчас. А если хотите, позже… – Она скептически провела рукой по машине и понюхала пальцы.
Плохо отмыта, воняет рыбой. Естественно, ни один дурак ее теперь не купит. Ну что ж, если продаешь идиотам бесполезное барахло, такие удары судьбы неизбежны.
Клиент начал возражать – наличные, и никак иначе. София незаметно ущипнула Марину за попу – поторопись. Чек и красивая печать с логотипом. Не может не подействовать.
Марина достала подарочный чек, вписала сумму, поставила печать, вложила в красивый, тоже с печатью, конверт и протянула толстяку.
– Действителен полгода, – ласково улыбнулась София. – Желаю хорошего дня!
Марина, глядя на нее, тоже расцвела приветливой улыбкой. Покупатель, по-видимому, решил, что победа все-таки на его стороне, взял прислоненные к прилавку палки для скандинавской ходьбы и с довольной миной ушел.
Марина перестала улыбаться.
– Не-е-е… Она же дорогая как сволочь. Карлос лопнет от злости.
– Через полгода мы все равно банкроты.
– Ты что?
– Думай головой. У нас лучшее место, пешеходная улица, в самом центре – а продаем мы шиш да маленько, едва хватает на аренду.
София раздраженно пощелкала выключателем, выглянула в окно. Понурые жители Люлео спешили куда-то под дождем – кто с зонтом, кто без. Сидели бы в кафе в такую погоду, пили кофе. Или дома, с чашкой горячего чая. Оказывается, не только у них – весь квартал без света.
– Не-е-е… – опять проблеяла Марина.
Умом девица не блещет. Но добрая. Глупая и добрая. Мелкий бесполезный винтик в этой неизвестно откуда взявшейся экономике временной занятости. В этом подозрительном механизме любую шестеренку легко заменить на другую такую же. Или похожую – неважно. К тому же влюблена в Карлоса. А может, пока не влюблена, но определенно намеревается влюбиться. Сидеть под звуки сальсы с развевающимися от ветра волосами в его кабриолете того типа, который на жаргоне искательниц счастья называется “удлинителем члена”. Закрыть глаза и наслаждаться приятным головокружением от открывающихся возможностей. Вступи она в профсоюз, получала бы самое малое на тысячу крон в месяц больше, но Марина не любит профсоюзы. Старомодная затея. И профсоюзное бабье – глянуть не на что. Даже смешно представить профсоюзную тетку на шпильках.
– Пытаюсь дозвониться дочери… должно быть, что-то с покрытием, – поделилась беспокойством София. А вдруг у Марины есть какое-то простое объяснение.
– С покрытием? А что с покрытием?
– Можешь проверить? Как с твоим мобильником – работает?
Марина вытащила телефон в красивом темно-фиолетовом чехольчике, сосредоточенно нажала несколько кнопок и нахмурилась.
– Перезвоните позже? – кивнула София. – Понятно… из конторы, что ли, попробовать…
– Подожди! Ты же знаешь, Карлос неохотно…
София, не слушая, вернулась в комнатку отдыха. Там в уголке помещалась и так называемая контора Карлоса – забитый одинаковыми картонными папками шкаф и письменный стол с телефоном. Набрала домашний номер – длинные сигналы. Никто не берет трубку, но телефон, по крайней мере, работает. А мобильник Эвелины по-прежнему недоступен.
Поморщилась и вернулась к прилавку.
– Что-то с сетью. Может, проклятая обесточка и на них влияет? Все звонят друг другу как подорванные… перегрузка или что-то в этом роде.
– А ты серьезно? Я имею в виду, ты сказала что-то… насчет банкротства?
– Мы же очень мало продаем.
– Странно… мне кажется, покупателей полно.
– Сама видишь.
– Но это же только сегодня! Все сидят без света… Тебе кто сказал, что мы мало продаем? Карлос? Жаловался?
– А у тебя своей головы нет?
– Мы не должны были принимать назад эту дрянь, – Марина мотнула головой в сторону суши-машины, – она вся липкая.
Скоро можно будет выйти во двор и побыть одной. Очень благородное законодательство: курить, конечно, вредно, но раз уж ты такой куряка, то имеешь право на перекур.
