По какой-то прихоти судьбы она все еще есть. Она, затопленный лес, вода. Кто-то там, наверху, обмакнул широкую кисть в воду и одним мазком смыл все остальное. Не у кого спросить, не с кем посоветоваться, предоставлена самой себе. Вперед, только вперед – наверняка где-то на земле остались люди, солнце, зеленые газоны.
Кровотечение из раны на лбу усилилось – видно, дождь не давал крови свернуться. Лена затянула мокрый шарф потуже – и тут услышала негромкое ворчание.
Остановилась и оледенела от страха.
Сделала шаг назад и вгляделась сквозь переплетение ветвей. Бревно… нет, не бревно. Поваленная сосна. Странно… Ствол покачивается у самого берега, но течение его не уносит. И опять тихий, сдавленный стон.
Медведь. Большой бурый медведь…
Она отчаянно закричала. Вгляделась и увидела: белая, почти светящаяся кожа, необычные, словно снятые рапидом, движения.
Лабан.
Глава 22
Руль вырвало из рук, и мир погрузился во мрак. Удар гигантского темного кулака, мгновенно вдавивший его, как безжизненную куклу, в водительское кресло. И боль, очень сильная, почти невыносимая… а откуда взялся этот едкий запах? И дикий рев, низкое, отчаянное мычание, будто попал в стадо недоеных коров. Многократно усиленный стон. Непрекращающиеся тяжелые удары по дверям, крыше, лобовому стеклу. Скрежет, хруст – но штучный, на совесть сделанный “сааб” с кузовом повышенной безопасности держался.
Спасибо, ребята.
Шеститочечный ремень удержал его в кресле. Наверное, так себя чувствует кофейное зерно, прилипшее к крышке в нескольких миллиметрах от бешено вращающихся ножей кофемолки.
Внезапно закружилась голова, пришлось зажмуриться, чтобы не потерять сознание. Хотя наверняка на какой-то миг потерял, потому что очнулся от тупого толчка, когда колеса ударились во что-то твердое. Машина накренилась, вращение превратилось в качку. Еще один удар – по крыше. Потом еще несколько, как будто кто-то кидается в машину камнями, и все стихло.
Открыл глаза – плотная мутная тьма. Он так и сидит в своем лимузине, но – жив. По крайней мере, пока. Натужный скрежет, металл по металлу. Что это может быть? И окна… держатся! Окна держатся! Много раз спрашивал себя, зачем ему бронированные стекла. Вот, оказывается, зачем… И теперь понятно, откуда этот едкий запах – подушка безопасности скомканной тряпкой лежит у него на коленях. Сработала, а он даже не заметил. Пошарил в карманах брюк – и вспомнил: зажигалка в куртке на заднем сиденье. Ноги по-прежнему на педалях, но по щиколотку в ледяной воде.
Нащупал замок ремня безопасности и непослушными пальцами вытащил из гнезда. Плечи, руки, грудь прорезала острая боль, будто кнутом хлестнули. Ничего удивительного – преднатяжители наверняка сработали на полную мощность. Сократились, как сокращаются мясные волокна на гриле.
Адольф закашлялся, хотел сплюнуть, но раздумал: в таких машинах не плюются. Проглотил мокроту. Еще не хватало! Его верный “сааб” выдержал чуть ли не Ниагарский водопад. Жестяной бочонок с эргономичными кожаными сиденьями. В этой машине он в безопасности. Руль, рычаг скоростей – все на месте. На ощупь, по крайней мере. Он повернул ключ зажигания, почти уверенный, что сейчас мотор исправно заурчит и родной “сааб” вытащит его из этого чертова омута. Но нет. “Сааб”, конечно, чудо техники, но истинных библейских чудес в технике не бывает. Не засветилась, хотя бы слабо, ни одна контрольная лампочка. Аккумулятор перемкнуло. Он мертв.
Вода на полу поднималась – медленно, но поднималась, уже до середины голени.
Еще один тяжелый удар по крыше – машина покачнулась, но устояла. Надо раздобыть свет. Во что бы то ни стало раздобыть свет. Без света он совершенно беспомощен.
Зажигалка в кармане.
Адольф повернулся, встал на колени и пошарил на заднем сиденье. Куда же делась эта чертова куртка? Должно быть, упала, пока “сааб” вертело, как белье в стиральной машине. Однако на полу тоже пусто. Вода. Куртку куда-то забросило, а куда – поди разберись в такой темноте.
А телефон? Обычно лежит в углублении между сиденьями. Выпал, разумеется. Теперь не найти.
Вода уже до колен. И дышать все трудней.
Стоп. Надо рассуждать логически, иначе ничем хорошим это не кончится. Адольф заставил себя замереть. Не суетиться и подумать. Не так-то легко, когда закипают мозги.
Скребущие звуки снаружи, будто кто-то рвется в салон.
О господи…
Он вновь перегнулся через сиденье и открыл дверцу мини-бара. Под рукой звякнули бутылочки с минералкой. Папка с компакт-дисками. Перепутанные кабели. И вот он – старенький айпод. Величиной с коробочку от сигарилл, но битком набитый всякой малопонятной электроникой.
Адольф с замиранием сердца нажал на кнопку и отпустил. Ничего не произошло. Вспомнил: надо не просто нажать, а подержать немного.
Камень с души.
Музыка
Видео
Фото
Приложения
Настройки
Какой-никакой, совсем слабенький, но все же фонарик. Погас, правда, почти тут же, пришлось нажимать центральную кнопку еще раз. Салон осветился призрачным синеватым светом.
Зрелище мало обнадеживающее. Вода, должно быть, просачивается из моторного отсека.
Времени совсем немного.
За окнами, как ему показалось, полный, компактный мрак. Нет… не такой уж компактный. Он поднес айпод к стеклу и еще раз нажал центральную кнопку. В темной буро-зеленой массе колеблются взвешенные частицы.
Как его угораздило угодить на дно реки? Опять возникла в памяти сюрреалистическая картина в зеркале заднего вида: быстро приближающаяся гигантская вспененная стена. Что-то произошло там, в горах. Дикий зверь, готовый сожрать все на своем пути, вырвался на свободу.
А он сидит в своей стальной скорлупе и с ужасом вслушивается в чудовищной силы толчки. Опять всмотрелся в мерцающий редкими пылинками мрак, и ему померещились сучья дерева. Должно быть, машину придавило деревом. Нет, ничего не померещилось. В который раз нажал кнопку опять погасшего айпода и увидел на лобовом стекле ветку ели. Глянул на крышу – слегка вдавлена. Даже усиленный прокат супер-безопасного лимузина не выдержал давления обрушившегося на него ствола. А дверцы? Удастся ли открыть дверцы? Неизвестно… И почти полный мрак, что толку от то и дело гаснущего маленького дисплея?
Адольф закашлялся, перед глазами запрыгали искры. Надолго ли хватит кислорода? Вода уже покрыла сиденье, он сидел в воде. Итальянская кожа… конец итальянской коже. Какая обида… Всего несколько минут назад он был пилотом замечательного, редкостного автомобиля, а теперь… теперь корабельный червь, пытающийся выбраться с утонувшей шхуны.
Он крякнул от досады. Но какая, к черту, кожа? Речь о жизни и смерти.
