Он обнял меня прямо с порога и сказал, что ему очень жаль, что он не смог приехать на праздник. Я стояла в его объятиях, безмолвная, одурманенная. Его близостью, его нежностью, теплотой. Он коснулся губами моего лба и снова попросил простить его. Объяснил, что некий человек, который был источником ценной информации в одном важном расследовании, собирался уехать из страны и только вчера с ним удалось поговорить.
На мгновение мне захотелось просто забыть обо всем, что сказала мне Агнес, вцепиться в Гэбриэла и больше никогда не отпускать. Плевать, почему он делает это – работает на отца. Быть может, ему просто нужны деньги, а нужда – это то, во что людей подло тыкать носом.
Любовь шептала мне забыть и отступить. Но змея внутри меня – гордая, яростная и все еще помнящая, как отец избивал меня в том лесу, открыла пасть, сверкнула глазами и подалась вперед.
– Ты по-прежнему работаешь на моего отца? – спросила она.
Харт не сразу ответил. Его грудь приподнялась, когда он глубоко вдохнул, и выражение лица на мгновение стало растерянным. Судя по всему, он пытался подобрать слова, заранее предчувствуя ссору. Он примирительно коснулся моей щеки, но я отпрянула.
– Мне приходится иметь с ним дело, но это ненадолго.
Я рассмеялась. Отошла от него и отвернулась. Почему-то вспомнила, как пахнет сырая земля и как она хрустела у меня на зубах, когда отец наконец прекратил меня избивать. Запах смерти, вкус гнили на языке, мои глаза, залитые липкой кровью, моей кровью…
– Ты же видел меня после избиения, Гэбриэл… Ты видел, что он сделал со мной. Ты слышал, что он сказал мне на кладбище. Ты знал, через что мне пришлось пройти по его вине. И после всего этого ты по-прежнему можешь выполнять его поручения? Ходить с ним на банкеты? Курить с ним сигары? Говорить с ним? – всхлипнула я. – Серьезно?
– Кристи… – Он шагнул ко мне, но я вытянула руку, приказывая ему остановиться.
– Ответь. Это не самые сложные вопросы. Что заставило тебя забыть о том, что он сделал со мной?
– Я не забывал. Ни на секунду. Но сейчас у меня связаны руки…
– Это из-за денег? Он много тебе платит, не так ли? Не волнуйся, я не буду судить того, кто торгует ради них совестью. Просто скажи как есть!
– Я похож на человека, которому нужны деньги? – вскинул бровь Харт.
– Ты похож на человека, который пошел бы на все, лишь бы защитить меня! И поэтому я никак не могу понять, что тобой движет, когда ты предпочитаешь его общество моему! Когда я вынуждена придумывать убедительные объяснения, почему мой парень не рядом в важный для меня день! Если бы ты хоть намекнул мне, что можешь не явиться, я бы не стала устраивать вечеринку! Потому что люди смотрели на меня с жалостью, когда я сказала, что у тебя дела! А меня тошнит уже от жалости! Я даже не уверена уже, что ты со мной из-за любви. С каждым днем мне все больше кажется, будто бы тобой движет одно лишь сочувствие.
Он шагнул ко мне, но я снова остановила его.
– Я люблю тебя, Кристи! И жалость здесь ни при чем! Но есть вещи, с которыми я вынужден считаться. Я должен работать на твоего отца, так легче всего быть в курсе его следующего шага. Мне нужно знать, что он затевает, что он планирует, и это единственный способ защитить тебя и ребенка. Ей-богу, проще всего было бы пустить ему пулю в лоб, но последствия будут катастрофическими. Тогда весь клан превратится в осиное гнездо, которое будет жалить всех, кто не с ними. И в первую очередь это будешь ты! Потому что до Стаффордов им не так легко добраться! Зато ты – как на ладони, да еще и носишь ребенка Дэмиена!
– Если ты работаешь на него ради меня, то я готова облегчить твой моральный выбор. Я уеду из Ирландии. Уеду туда, где меня никто не найдет. Мир не скорлупа от ореха – он огромен, и в нем легко затеряться. И как только я исчезну, отпадет необходимость в том, чтобы брататься с моим отцом, чтобы играть по его правилам, чтобы торговать совестью во имя меня… Я хочу, чтобы наше будущее не пересекалось с делами моего отца ни в одной из точек. Чтобы мы были свободны от необходимости жать руку тому, кто бил меня ботинками в лицо! Я готова на все, лишь бы освободить нас! Давай уедем в Шотландию, Англию, куда угодно! Если тебе важны другие клиенты из Дублина, то я согласна уехать одна и подождать, пока ты не закончишь работу на них. Буду ждать сколько надо и перетерплю разлуку с тобой. Но ты должен порвать с моим отцом немедленно. Сегодня же. И здесь не может быть компромисса, как не может быть прощения его поступку!
– Хорошо. Хорошо, Кристи. – Он коснулся моей щеки и зашептал так ласково, словно пытался заговорить змею. – Я готов уехать с тобой куда угодно, и я понимаю твою растерянность и злость… Только я не смогу решить все за один день. Все не так просто, как кажется.
– Сколько времени тебе нужно?
– Я не знаю. Но не больше, чем несколько месяцев.
– Несколько месяцев?! – выпалила я, едва веря ушам. – Мой ребенок успеет родиться за это время! Что, если мой отец захочет увидеть его? Ты ведь сказал ему, что ребенок – твой. Что, если он захочет нагрянуть к нам в гости и поздравить тебя с пополнением в семье? Ты позволишь ему прийти сюда? Или если ему вздумается прийти на крещение, ты пригласишь его? Ты покажешь ему фотографию моего ребенка, если он попросит? Я не смогу спокойно жить, зная, что он в любую минуту может спросить у тебя, как у меня дела, и ты будешь вынужден рассказать ему. Обо мне, о ребенке, о том, что мы делаем, как мы живем!
– Господи, Кристи, я никогда не сделаю того, что может навредить тебе!
– Да! Ты просто будешь пить с тем, кто может!
Я видела, как он стиснул зубы, как заходили его желваки, как он сжал пальцами спинку стула, на которую опирался, – сжал так, что затрещало дерево.
– Все сложнее, чем ты думаешь… я не могу объяснить тебе сейчас некоторые вещи, но очень хочу, чтобы ты дала мне время для маневра.
– Нет. Все просто. – Я бросила перед Гэбриэлом две фотографии, которые все это время держала в кармане, как напоминание о том, против кого я борюсь, и что я имею право требовать и имею право злиться. – Это фото из больницы. На случай если ты забыл, как выглядели мое лицо и тело после его побоев. И для меня все просто: ты либо со мной, либо против меня.
Он уставился на фото, резко выдыхая. Словно я заставила его выбирать между действительно сложными вещами. Хотя на самом все было проще простого: если этих фото для Харта недостаточно, чтобы не иметь ничего общего с моим отцом, то мне недостаточно его устных заверений, что он на моей стороне.
Мне нужны его поступки.
– Мне нужно доказательство, что ты со мной, и этим доказательством может стать только звонок моему отцу и прекращение с ним любых дел. Сейчас. Я знаю, за что я борюсь, Гэбриэл. Я борюсь за право жить достойно, по совести, и не иметь ничего общего с теми, кто считает меня грязью под ногами.
Я протянула ему телефон, но он не взял его.
– Кристи, – выдохнул он. – Я не могу сделать это.
