– Мне всегда говорили, что Стаффорды похитили ее и сбросили из окна гостиницы. Пока однажды я не узнала, что, вероятно, это были не Стаффорды. А она сама решила покончить с собой, потому что отец довел ее. Она сделала аборт, а это никак не укладывалось в религиозную картину его мира. Боюсь, уже не выяснить, что случилось на самом деле…
– Мне жаль, Кристи, – ответил Харт, усаживаясь рядом.
– Ничего… Это было так давно, и я так много думала обо всем этом, что чувство боли притупилось… Давно вы работаете у моего отца? – спросила я.
– Два года.
– А почему я познакомилась с вами только сейчас?
– А разве мы должны были познакомиться раньше? – спросил Харт, отхлебывая чай.
– Просто я вас раньше никогда не видела. Не припоминаю. На домашних обедах вас точно раньше не было.
– Вообще-то бывал, – сказал он.
– Да ладно! Мне ужасно стыдно, но я вас не запомнила.
– Я предпочитаю оставаться незамеченным.
– А кроме обедов мы еще где-то встречались?
– Пару раз я отвозил вас в церковь.
– Не может быть! – выдохнула я. – Вот теперь мне по-настоящему стыдно!
– Да бросьте, – отмахнулся Харт. – Игнор девочки-подростка – не самое страшное, что со мной случалось.
Я рассмеялась, хотя слова «девочка-подросток» почему-то неприятно задели самолюбие. Я вообще-то уже два года как совершеннолетняя.
– Вы живете тут один? – поинтересовалась я.
– Да.
Мы стояли возле камина, и я разглядывала стоявшие на каминной полке фотографии. Почти на всех была одна и та же женщина: изысканная, темноволосая, хорошо одетая. На некоторых она обнимала или держала на руках маленьких детей: девочку и мальчика.
– Ваша мать? – спросила я.
– Да, – кивнул он.
– Очень красивая… а вы на нее совсем не похожи.
– Да, я в курсе, что не блещу красотой, – хмыкнул Харт.
– Я не это хотела сказать, – смутилась я. – Вы не похожи на нее, но тем не менее тоже очень привлекательны.
– Неужели?
– Честное слово.
– Кристи, вам необязательно быть милой и вежливой только потому, что вам больше негде ночевать. Можете быть собой, – подначил меня Харт.
Я рассмеялась.
– Считаете меня грубиянкой?
– Да, и еще хулиганкой. Хотите есть? – спросил он.
– Вообще-то, очень. В родительском доме было не до еды.
– Не возражаете, если мы поедим дома? Я что-нибудь приготовлю, – предложил он.
– Даже не знаю, что приводит меня в больший восторг. То, что не придется никуда ехать, или то, что вы умеете готовить. Я могу помочь. Например, сделать салат.
– Прекрасно. Я пожарю мясо.
Кухня оказалась огромной, с видом на город. Над барной стойкой свисали крупные лампы с яркими нитями накаливания внутри. Поверхность стола была сделана из цельного куска древесины и отполирована до блеска: рисунок древесины был так красив, что я минут десять не могла оторвать от него глаз. Гэбриэл пожарил стейки и запек картошку. Я приготовила целую миску салата, залила всё оливковым маслом и бальзамическим уксусом и осталась вполне довольна результатом.
– Хотите бокал вина? – поинтересовался Харт, когда мы отнесли все на обеденный стол.
– Если вы выпьете со мной, то не откажусь.
Харт ушел на кухню и принес бутылку вина и пару бокалов. Я скользнула взглядом по этикетке, и мои глаза полезли на лоб.
– Что это? «Брунелло Ди Монтальчино» восемьдесят пятого года? – спросила я, уставившись на этикетку. – Вы что, с ума сошли?! Зачем вы его открыли?! Оно же стоит кучу денег!
– Это просто вино. Досталось мне от отца. Я не потратил на него ни копейки, и продавать не планирую тоже, так что почему нет? Жизнь коротка.
– Нет, это не просто вино! – возразила я так жарко, что Харт рассмеялся. – Для такого вина нужен особый случай.
– Что, если сегодня особый случай? – пожал плечами он. – Мы успешно ограбили квартиру, так что…
Я сделала глоток и захихикала. Харт отпил тоже, глядя в потолок.
– Очень необычное, словно не из винограда, а из каких-то невиданных ягод из волшебного леса. И спирт не чувствуется совсем, как будто оно безалкогольное.
– О, не стоит ему доверять, – подмигнул мне Харт. – Уверен, это обманчивая легкость, и после пары бокалов вы это заметите. Надеюсь, вы не буйная.
Я хохотнула, откидываясь на спинку стула и закидывая ногу на ногу.
– Я просто сплошное уныние, если переберу. Сразу отключаюсь и храплю так, что от звука стекла трескаются… а вы?
– Становлюсь слишком беспечным, – сказал Харт и взялся за стейк.
– Это как? Начинаете бегать по балконным перилам и играть в русскую рулетку от скуки?
– Вам говорили, что вы забавная? – спросил Гэбриэл.
– Много раз, – кивнула я.
– Жаль, значит, вы не узнаете ничего нового, – сказал он.
Я рассмеялась. Мне нравились люди, которые умели шутить с совершенно серьезным лицом.
– Забавная? А еще какая? – поинтересовалась я. – Опишите меня одним словом.
– Непослушная, – сказал Харт, не особо раздумывая.
– Непослушная? – захихикала я.
– Да, – подтвердил он. – Просто беда с вами.
Я рассмеялась в голос, испытывая необычное удовольствие от беседы с ним. То ли вино начало действовать, то ли это и правда прозвучало смешно. Хоть я и раньше замечала, что у Харта хорошее чувство юмора, но сейчас поняла, что оно просто отменное.
– А вы знаете какой? – Я минуту помолчала, постучала пальцем по подбородку, подумала и наконец сдалась: – У меня не получается описать вас одним словом, можно их будет четыре?
– Ладно, давайте свои четыре слова.
– Тот, кому хочется доверять.
Харт опустошил свой бокал и поставил его на стол.
– Я должен сказать вам кое-что, – хмуро сказал он после долгой паузы.
Мне показалось, что мое признание тронуло его, и именно поэтому он решился сказать мне нечто важное – то, чего не собирался говорить.
Я просто кивнула в ответ, онемев от нахлынувшего волнения.
– Я передумал устраивать вам встречу с Дэмиеном.
– Что? Почему? – Я даже перестала жевать от волнения.
– Раньше это была просто плохая затея, а теперь она попросту опасная.
– Поясните, – прошептала я, холодея.
– Его жена, Дженнифер, – она исчезла. Недалеко от 7того места, где ее видели в последний раз, нашли обрывки ее одежды с частицами ее крови. Очень похоже, что ее убили. И Стаффорды убеждены, что это дело рук вашей семьи.
