В квартале Батиньоль было безлюдно, лишь вдали мелькали редкие силуэты, тут же растворявшиеся в тени домов. До отеля, в котором ее ждал Эдуар, оставалось совсем недалеко. Наверное, смотрит телевизор или валяется на кровати и читает “Монд”. В холле Фанни прошла мимо портье. Он кивнул ей и заговорщически улыбнулся. Фанни ненавидела этого человека, прекрасно осведомленного о ее личных делах. Ей представлялось, как по ночам он бродит по гостиничным коридорам, с гаденькой улыбочкой прислушиваясь к доносящимся из-за дверей звукам, издаваемым неприкаянными любовниками, не имеющими, если не считать этого крошечного отеля, крыши над головой. Она стала подниматься по лестнице, таща за собой сумку. “Должно быть, сейчас пялится на ее ноги”, – подумалось ей. Вот и третий этаж, номер 26. Из-под двери доносился звук включенного телевизора. Участники передачи вели оживленную дискуссию. Фанни догадалась, что это передача “Право на ответ” – Эдуар любил ее смотреть. На съемочной площадке всегда стоял дым коромыслом, все орали, перекрикивая друг друга, порой казалось, еще чуть-чуть, и спор перейдет в драку; ведущий Мишель Полак обычно наблюдал за этим безобразием, покуривая трубку и насмешливо щуря глаза. Фанни постучала в тот момент, когда заканчивался еженедельный обзор новостей; пошли титры и закадровый голос объявил, что рисунки к программе выполнены художниками Синэ, Планту, Волынским и Кабю. Тут же раздался насмешливый голос актрисы Моники Тарбес, тоном рыночной торговки овощами возвестивший: “До будущей недели!”
– Входи, открыто! – Эдуар лежал на кровати в рубашке и трусах. Приподнявшись на подушках, он оглядел Фанни.
– Что это за шляпа?
– Во-первых, здравствуй, – сказала она и наклонилась поцеловать его. Эдуар нежно приник к ней губами, одновременно проводя рукой у нее по шее, что всегда нравилось Фанни. Его рука поднялась выше, к волосам, готовая скинуть с ее головы шляпу, когда она вдруг оторвалась от него и отступила на шаг. – Не тронь мою шляпу!
– Твою шляпу? – переспросил он, вложив в слово “твою” весь свой запас иронии. – Откуда она у тебя?
– Секрет. Но это и в самом деле моя шляпа.
В телевизоре мужчина с зажатой в зубах сигарой изрекал какие-то банальности, заставляя подпрыгивать от негодования лысого коротышку, бросавшего возмущенные взгляды на Мишеля Полака, который, судя по всему, блаженствовал – передача окончательно вышла из берегов.
– Но ведь это мужская шляпа, – заметил Эдуар, встал и потянулся к телевизору, чтобы уменьшить звук.
– Ну и что? – спросила Фанни, поправляя шляпу на голове.
– Значит, тебе подарил ее мужчина? – Эдуар неотрывно смотрел на нее.
Фанни улыбнулась:
– Ты что, ревнуешь?
– Возможно… Ты приходишь ко мне с подарком от другого…
Атмосфера в комнате неожиданно изменилась. Фанни внимательно наблюдала за Эдуаром. Он нравился ей – нравились его тело, лицо, руки, голос, волосы. Вот уже два с половиной года она любила этого человека. Она ревновала его к женщине, которой никогда не видела и которая, как она знала, не позволяла ей устроить свою жизнь с Эдуаром. Зато он никогда не испытывал ревности. Хотя… Сегодня на его лице мелькнула тень чего-то похожего на ревность. Интересно, как далеко она может зайти в этой игре? Эдуар не знает, что шляпу она нашла, и думает, что ее преподнес ей другой мужчина… “Да до самого конца!” – с неожиданной для самой себя горячностью решила она. Фетровая шляпа вдруг превратилась в элемент той самой опоры, которой ей так не хватало все последнее время. Трусость, мешавшая поговорить с Эдуаром начистоту и даже порвать с ним, испарилась. Теперь ей стала понятна манера поведения Мишеля Полака: инициировать ссору, довести ее до точки кипения и с наслаждением наблюдать ее разрушительные последствия. По телу Фанни пробежала дрожь, вызванная страхом и азартом. Она отошла, присела на стол и, наклонив голову, посмотрела Эдуару прямо в глаза. Она собиралась совершить прыжок в пропасть, и ощущение, которое она при этом испытывала, было несравнимо по силе воздействия ни с одним оргазмом. “Да, эта шляпа – подарок судьбы”, – подумала она.
– Кто он? – Вопрос прозвучал, и бездна перед Фанни разверзлась.
– Один человек, – услышала она свой ответ. – Мы познакомились в поезде.
– Как со мной? – Эдуар пытался говорить надменно, драпируясь в спесь и – чисто инстинктивно – в белую простыню.
– Да, как с тобой.
– Сколько ему лет? Это стариковская шляпа! – воскликнул Эдуар слишком громко, учитывая поздний час (впрочем, его крик не разбудил никого из обитателей сонного квартала Батиньоль).
– Да, он старше тебя, – мечтательно произнесла Фанни, – но это не имеет никакого значения. Он очень красивый. Не как ты – он красив другой красотой. Он внимательный и элегантный. Он любит меня и хочет, чтобы мы жили вместе. Как-то раз я позаимствовала его шляпу просто так, шутки ради. Носила ее в Гавре. Один раз даже надела ее, когда мы были в постели. – Эдуар смотрел на нее во все глаза, не веря своим ушам. – Тогда он подарил мне другую, точную копию своей. Выбил на подкладке мои инициалы и преподнес мне, чтобы я постоянно думала о нем. – Фанни сняла шляпу и ловким движением бросила ее Эдуару. Тот поймал шляпу, перевернул и прочитал золотые буквы. – Ты никогда не бросишь жену. Я навсегда останусь для тебя девушкой на час. Поэтому я решила тебя оставить. Помнишь, как в песне поется: “Я пришла сказать, что ухожу”? – Слова лились свободно, хотя Фанни чувствовала себя странно, словно все происходящее ей снилось. Эдуар испустил глубокий вздох. У него крутилось в голове множество ответов, но Фанни вела себя так решительно, что не оставила ему выбора. Он проиграл. Он ее потерял.
– Хорошо, – с недовольным видом сказал он. – Не понимаю только, зачем я сюда приехал и потерял выходной. Могла прислать сообщение.
Он встал и взял свои брюки. Фанни смотрела на него так, словно он находился где-то далеко, словно он превратился в освещенный солнцем силуэт на другом конце пляжа. Он натянул брюки и принялся злобно застегивать рубашку, путаясь в мелких перламутровых пуговицах. – Дождаться половины первого ночи, чтобы сообщить мне такое! – рявкнул он, сжигая ее полным ненависти взглядом. – Ты меня бросаешь? Нет уж, это я от тебя ухожу! – Он наклонился и стал шарить под кроватью в поисках туфель. Ему казалось, что от пола в комнате пышет жаром – того и гляди, займутся и стены. Но, несмотря на гнев, он с удивлением ощутил чувство облегчения. Наконец-то прекратятся все эти вопросы про жену и, соответственно, его ответы про то, что ему нужно время. Откровенно говоря, он уже устал вешать Фанни на уши эту лапшу. Неприятно, конечно, что его бортанули, но у него с души как будто камень упал. Пока он надевал куртку, его посетила подленькая мысль: она нанесла ему смертельное оскорбление, но настоящего огорчения он не испытывал. Вот это, пожалуй, и было самое неприятное.
– Ты даже не попытаешься меня удержать? – Нет, – коротко выдохнул Эдуар.
– Нет. Ты мне изменила. Ты меня бросаешь. И я ухожу. – Он защелкнул на запястье металлический браслет кварцевых часов Kelton и приблизился к Фанни. – Прощай, – сухо произнес он. – Можешь оставаться в номере до завтра, до двенадцати часов.
