К тому моменту, как я вышел из метро, у меня было сообщений шесть от Пеппер, а также еще несколько от Итана и от папы, которые я тоже проигнорировал. Стоило мне завернуть за угол, как зазвонил телефон, – это была мама. Я собрался с силами. Я могу игнорировать 99 % людей, у которых есть мой номер, но не могу игнорировать ее.
– Ты где?
– Внизу улицы, а что?
Я говорил торопливо, словно был на пробежке. И я на самом деле шел так, словно горю, но хуже всего было другое – я боялся, что произошло что-то ужасное. Я боялся, что что-то случилось с бабушкой Белли, и меня не то что не было рядом – я в это время общался с ее врагом.
– Дуй сюда. Сейчас же.
Ладно, забудьте все. У меня огромные неприятности, потому что единственное, чего я боюсь больше, чем расстроить папу – это только расстроить маму.
Я уже было собрался валить все на Итана, словно трус какой-то, но мама меня опередила:
– У нас весь зал забит. Очередь из клиентов выстроилась аж на улице, и у нас не хватает рук, чтобы обслуживать их. Где бы ты ни был, Джек, БЕГИ.
На секунду я был уверен, что она разыгрывает меня. Но затем я завернул за угол и увидел все собственными глазами: огромная толпа людей стояла в очереди до старого книжного магазина, который находился на краю квартала. Люди всех возрастов, с рюкзаками, кожаными портфелями и даже колясками, – все выстроились в очередь за нашими сэндвичами.
Я не видел столько людей со времен запуска наших круапончиков
[19].
Я помчался к кулинарии, моя злость моментально испарилась. Кто-то стал кричать на меня за то, что я лезу без очереди.
– Я работаю здесь, – пробурчал я, что заставило некоторых нетерпеливых покупателей оживиться. К тому моменту, как я добрался до прилавка, я увидел за кассой лучезарно улыбающуюся маму. Мы даже открыли вторую кассу, что мы обычно делаем только на большие праздники, когда у нас происходит большой наплыв случайных посетителей.
– Что случилось? – спросил я, надевая передник. Если мама с Итаном уже стоят у прилавка, значит, мне надо помогать папе. Это спасет меня от родительского гнева хотя бы до тех пор, пока мы не накормим всех клиентов.
– Твиты Итана! – пропищала мама. И прежде чем я даже успел возмутиться, она быстро добавила: – И твои, конечно, тоже. Они стали очень популярны.
Я моргнул.
– Погоди, то есть я был наказан за один вполне приличный твит, а Итан написал целую кучу очень грубых твитов и…
Мама подошла ко мне, взяла меня за подбородок и чмокнула в щеку.
– Обсудим это позже. Сейчас нам нужны сэндвичи. Давай, давай, давай.
Следующие три часа вплоть до закрытия я едва успевал вдохнуть. Я могу сделать любой из наших сэндвичей с закрытыми глазами, и часам к восьми вечера я, собственно, так их и делал. Очередь, казалось, только увеличивалась, а выходки клиентов становились все более абсурдными: тут были блогеры, делающие селфи; мужчина в рубашке с изображением сырных тостов, который называл себя сырным авторитетом; подростки, одетые круче меня, фотографирующие одновременно наши тосты и тосты «Высшей лиги бургеров» для своих историй в «Инстаграме».
И что самое важное, касса просто ломилась от выручки.
В конце дня, когда наконец-то закрылась дверь за последним посетителем, мы вчетвером ввалились в подсобку, чувствуя себя так, словно бежали Нью-Йоркский марафон.
– Я не чувствую ног, – простонала мама.
Я положил голову на стол.
– Все мое тело покрыто бри и медовой горчицей.
– Две девушки попросили мой номер. – Я мог услышать усмешку в голосе Итана даже с закрытыми глазами.
– У тебя уже есть парень, – напомнил я ему.
– Я сказал им.
– Но даже не подумал упомянуть о своем брате-близнеце, верно?
– Ладно, нам нужна стратегия, – сказал папа, хлопнув в ладоши. – Если до конца недели у нас будет такой наплыв, нам понадобятся как можно больше рук. Ханна, займись проверкой запасов, я начну звонить работникам, чтобы узнать, не хочет ли кто-нибудь из них сверхурочных. Мальчики, если бы вы убирали кулинарию и закрывали ее на ночь…
– Постой. И это все?
Папа остановился, зависнув на полпути над стулом.
– Что все?
Я начал закипать. Я не стукач. Я правда не такой. Если бы я был крысой, Итан потерял бы свой статус золотого ребенка еще несколько лет назад: он пил пиво с друзьями в парке и даже временами курил аж с четырнадцати лет.
Но двойные стандарты моих родителей никогда не проявлялись настолько ярко, как сейчас.
Мама сообразила быстрее отца, потому что прекрасно знала, как сильно меня расстроила сложившаяся ситуация. Она положила руку мне на плечо и сжала его.
– Папа уже поговорил с Итаном до того, как к нам выстроилась очередь. Больше никаких твитов. По крайней мере, не в таком тоне, как это было сегодня.
Мне пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не сказать ничего лишнего.
– Согласен, – сказал отец. Он оперся о край стола и почему-то остановил свой взгляд на мне, а не на Итане. Секунду спустя он вздохнул.
– Я разрешаю тебе и дальше писать твиты с нашего аккаунта. Но я хочу, чтобы ты умерил пыл. Итан, если ты тоже хочешь писать твиты с нашего аккаунта, тебе придется обсудить их содержание с Джеком.
Я уставился на папу, неуверенный, что правильно его услышал.
– Обсудить с Джеком?! – возмутился Итан.
– Джек будет следить за тем, чтобы твиты не выходили за рамки приличия. Кроме того, он занимается этим аккаунтом больше, чем ты, и также больше работает в кулинарии. Я доверяю его мнению.
Отец хлопнул меня по спине по пути к выходу, а мама улыбнулась и последовала за ним. Я не мог не испытать немного самодовольства от сложившейся ситуации – по крайней мере, до тех пор, пока я не посмотрел на лицо Итана, на котором так быстро промелькнула боль, что я едва не упустил это.
– Ладно тогда, – примирительно сказал Итан. – Оставляю это на тебя, бро.
Я откинулся назад на стуле, стараясь не расплыться от удовлетворения.
– Мы можем заняться этим вместе, – предложил я.
Итан покачал головой.
– Ты слышал отца. Он доверяет тебе. – Он произнес эти слова так, словно это было последнее, что он хотел сказать. Но прежде чем я успел сказать что-нибудь, он продолжил: – Просто задай им жару.
И после этих слов я почувствовал, как будто кто-то ударил меня молотком в живот – на меня нахлынули воспоминания о сегодняшнем дне.
– Да, конечно.
Итан наклонился ко мне.
