— Да, ты права.
Когда я ушел от тебя, я был очень зол и обижен. Однако потом я понял, что вся
эта бессмыслица с участием Маршалла и двоих юнцов — всего лишь спектакль,
который был разыгран специально для меня. Я прав?
— Нет, — гордо
выпрямившись, сказала Кэролайн и сразу поняла, что не стоит отрицать очевидное.
— Да, ты прав. Но как ты догадался об этом?
— Ты вела себя
очень неестественно. Так, словно играла какую-то роль, — покачал головой
Джеймс.
— Ты считаешь,
что я не могу нравиться мужчинам?
— Нет, мужчины
просто без ума от тебя, но я уверен, что снискать твое расположение довольно
непросто. Сегодня днем я вел себя как последний дурак. — Он наклонился вперед.
— Кэролайн, я сделал предложение дочери Лэвенхема несколько месяцев тому назад.
Тогда я еще не знал тебя...
— Джеймс...
— Нет, Кэролайн,
не перебивай меня. Я должен все тебе сказать. Я в первый раз в жизни
по-настоящему влюбился, — признался он и, помолчав немного, добавил: — Я не
хочу тебя терять. Я этого просто не вынесу.
Каждое его слово
было пронизано болью, и Кэролайн почувствовала ее, ведь ее собственное сердце
тоже изнывало от боли.
— Это
коммерческая сделка, Кэролайн. Коммерческая сделка, и не более того. Я сделал
предложение дочери Лэвенхема для того, чтобы он помог мне получить лицензию.
Но, как только я встретил тебя, я сразу забыл Лину... Я просто потерял голову.
— И этот брак
поможет тебе осуществить твою мечту? — холодно поинтересовалась Кэролайн. Она
искала повод для того, чтобы возненавидеть его.
— Да, — просто
ответил он. — Лэвенхем помог мне получить торговую лицензию. — Джеймс горько
усмехнулся. — Пойми, Кэролайн, за последние несколько дней я очень изменился. У
меня началась новая жизнь. Теперь я говорю только правду. Я не могу лгать. Этот
брак позволит мне получить все, о чем я мечтал и чего хотел. — Джеймс лег на
ветку, пытаясь дотянуться до Кэролайн. — Однако теперь я понял, что без тебя
моя жизнь будет пустой и бессмысленной. Без тебя мне не нужны никакие земные
блага.
Кэролайн не
могла говорить. Подавшись вперед, она схватилась за ветку, на которой лежал
Джеймс, так, словно хотела дотронуться до него.
— До того как мы
с тобой познакомились, в нашей жизни было все просто и ясно. Мы с тобой были
одинокими, вполне состоявшимися людьми и не знали, что такое любовь, — сказала
Кэролайн.
— Но были ли мы
счастливы?
— Нет, не были.
— Давай убежим,
Кэролайн.
Его слова
потрясли ее.
— Мы уедем из
Лондона и по дороге к морю обвенчаемся.
— Джеймс...
— Прошу, не
перебивай меня. Сегодня я понял, что без тебя моя жизнь будет пустой. Я считаю
тебя своей женой и не смогу поклясться в любви и верности другой женщине.
После такого
откровенного признания Кэролайн захотелось согласиться на его предложение,
однако она моментально опомнилась, спустившись с небес на грешную землю.
— Мы не можем
так поступить, — сказала она.
— Для нас это
единственная возможность быть вместе. Сегодня вечером я говорил с Лэвенхемом.
Он согласен расторгнуть помолвку за определенную сумму денег. Однако графиня
отказывается вернуть мне свободу. Она вдруг решила, что желает видеть своим
зятем только меня и никого другого. Кэролайн, у нас просто нет выбора. Если мы
хотим быть счастливы, нам нужно уехать. Этой ночью.
— Куда же мы
поедем?
— В Америку
(Северную или Южную) или на Шри-Ланку. Туда, где мы сможем быть вместе. Если я
один раз смог заработать приличное состояние, то смогу сделать это снова.
Кэролайн удивило
то, с какой страстью, с какой уверенностью в собственных силах говорил Джеймс.
— И ты готов
бросить все ради меня?
— Да.
Кэролайн снова
опустила ноги на пол и медленно покачала головой.
— Нет, это
невозможно. Ты десять лет упорно трудился, чтобы осуществить свою мечту. Я не
хочу, чтобы ты разрушил дело всей жизни.
— Мне уже ничего
не нужно. Мои мечты потеряли для меня всякую привлекательность.
— Не смей так
говорить. Только борьба за осуществление своей мечты сделала тебя таким, какой
ты есть. — Кэролайн провела пальцем по подоконнику. — Родственники Минервы
отреклись от нее потому, что она сбежала из дому, и все это привело к ужасной
трагедии. Пострадал не только возлюбленный Минервы, но и она сама, — задумчиво
сказала Кэролайн. — Сегодня днем после того, как ты ушел, я спросила ее,
сожалеет ли она о том, что решилась на побег. Она сказала, что сожалеет, —
произнесла Кэролайн, опершись на подоконник. — Мне кажется, Джеймс, что если мы
с тобой убежим и ты ради меня бросишь свое дело, то вскоре пожалеешь о том, что
решился на такой шаг.
Он хотел
возразить, однако она не стала слушать и, покачав головой, проговорила:
— Я знаю, что ты
хочешь сказать, но... нет, Джеймс, я никуда не поеду.
— Значит, мы
останемся в Лондоне.
— Но тогда
разразится скандал.
— Мы с тобой все
сможем выдержать.
Судя по всему,
Джеймс готов был горы свернуть, однако Кэролайн лучше, чем он, понимала, какую
цену им придется заплатить за свое счастье.
— Твоя репутация
будет уничтожена. Тебя смешают с грязью. Ты не знаешь, каким злым и
безжалостным может быть высший свет. Будут осуждать не только нас с тобой, этот
скандал скомпрометирует несчастную, ни в чем не повинную девушку. Она будет
опозорена. Мы сможем избежать публичного позора, только если Лэвенхем
согласится расторгнуть помолвку.
— Я не хочу,
чтобы ты страдала из-за меня, — сказал Джеймс хриплым, взволнованным голосом и
посмотрел на нее грустными, потухшими глазами. — Жизнь без тебя мне не в
радость. Без тебя я уже никогда не смогу быть счастливым.
«И я тоже», —
подумала Кэролайн. Без него ее жизнь будет пустой и безрадостной.
Она любит его.
И именно поэтому
она доверится ему и поможет понять, что он правильно поступил, отказавшись от
нее.
— Лучше всего,
если...
— Нет.
— Да, — сказала
она и, протянув руку, коснулась ветки, на которой он сидел. — Джеймс, я не могу
иметь детей. Я бесплодна и поэтому не смогу дать тебе того, о чем ты мечтаешь.
Я не смогу родить тебе ребенка.
— Почему ты так
думаешь?
— Трамбалл очень
хотел иметь наследника. Мы с ним прожили несколько лет, но я так и не смогла
забеременеть, — сгорая от стыда, призналась она.
Помолчав с
минуту, Джеймс наклонился вперед и, протянув руку, погладил ее пальцы.
— Кэролайн, я
хочу быть с тобой, и это желание сильнее, чем желание иметь ребенка. Ты стала
частью меня, — сказал он.
