— Скажите мне,
что плохого в том, что у женщины есть любовник? Неужели это вас так пугает? —
спросила она, сделав ударение на слове «пугает», и викарий, чтобы спастись от
нее, буквально прыгнул за спину мисс Элмхарт.
— Шарлотта,
прошу тебя, оставь его в покое, — сказала миссис Миллз, положив ладонь на руку
баронессы.
— Он обидел
тебя, cherie.
— Он просто не
знает всю эту историю...
— Ха! — прервав
ее, возмущенно вскликнула баронесса. — Такой человек, как он, никогда не сможет
понять, что такое жить с мужем, который унижает и оскорбляет тебя, который бьет
тебя...
— Преподобный
Миллз — хороший человек, — смело заявил отец Тилтон, стоя за спиной мисс
Элмхарт.
— Его следовало
бы как следует выпороть! — заявила леди Мэри.
— Он
священник... — возразил отец Тилтон, и между ним и тремя женщинами моментально
завязался отчаянный спор.
— Я хочу знать,
почему связали мужчину, который сидит сейчас в подвале дома леди Пирсон, —
перекрикивая спорщиков, заявила мисс Элмхарт. — Леди Димхерст хочет сегодня же
получить ответ на этот вопрос.
— Если бы мистер
Феррингтон вел себя благоразумно, то никто не бил бы его по голове, — сказала
ей миссис Миллз.
— Вы ударили
мистера Феррингтона по голове? — изумленно спросила мисс Элмхарт. — Да знаете
ли вы, что этот человек пожертвовал для моего пансиона тысячу фунтов? Леди
Пирсон, да как вы...
— Леди Пирсон
здесь ни при чем, — сказала миссис Миллз.
Кэролайн взяла
со стола вазу, в которой уже не было ни цветов, ни воды, и швырнула ее на пол.
Ударившись о твердый пол, ваза разлетелась на мелкие осколки. В комнате
моментально воцарилась полная тишина, и взоры всех присутствующих обратились к
Кэролайн.
— Вон отсюда, —
проговорила Кэролайн на удивление спокойным голосом.
— Кэролайн? —
пробормотала Минерва, не поверив своим ушам.
— Да, и ты тоже,
— сказала Кэролайн. — Поезжай к баронессе и возьми с собой Джаспера. Я хочу,
чтобы вы все немедленно убрались отсюда.
— Кэролайн, —
снова обратилась к ней Минерва, но Кэролайн подняла руку, давая ей понять, что
не желает ничего слушать.
— Прошу тебя,
тетушка, уходи. Я хочу сделать это сама.
— Что сделать? —
с беспокойством поинтересовалась Минерва.
— Не думаю, что
это понравится леди Димхерст, — сказал преподобный Тилтон, и мисс Элмхарт
кивнула.
— Мне нет
никакого дела до того, что подумает леди Димхерст, — парировала Кэролайн. — Ни
сейчас, ни когда-либо еще. Если она верит всему, что обо мне говорят, то в таком
случае я больше не буду работать в ее благотворительном обществе, без конца
выполняя работу, которая у нее и ее подруг вызывает отвращение. — Взяв из рук
Джаспера шляпу отца Тилтона, она передала ее викарию. — До свидания, сэр. До
свидания, мисс Элмхарт, и вам, миссис Миллз, я тоже желаю всего хорошего, —
сказала Кэролайн, подталкивая их всех к двери. — Баронесса, я думаю, что вы с
Минервой чудесно проведете этот день. До свидания, леди Мэри. Очень рада, что
вы приехали к нам. Видите, какие интересные события происходят в нашем доме. А
у тебя, Джаспер, сегодня выходной.
Сказав это,
Кэролайн вытолкала на крыльцо почтенных дам и викария (по их лицам было
понятно, что все они пребывают в легком шоке) и закрыла за ними дверь.
Повернув ключ в
замке, она вздохнула с облегчением. В первый раз за все утро Кэролайн
наслаждалась тишиной и покоем. Она прижалась спиной к двери. Тишина... Какая
чудесная тишина!
Кэролайн закрыла
глаза и впала в блаженное забытье.
В этот момент из
глубины дома до нее донесся приглушенный мужской голос. Этот голос пел
застольную песню (песня, нужно заметить, была довольно непристойной) о
пухленькой девушке, которая обладала отменным аппетитом.
Медленно
переставляя ноги, Кэролайн вернулась на кухню. Дверь, ведущая в подвал, все еще
была открыта, и красивый баритон мистера Феррингтона разносился по всей кухне.
Что же ей теперь
с ним делать?
Остается только
одно.
Открыв ящик
буфета, Кэролайн взяла нож и направилась в подвал. Остановившись на минуту, она
задумалась, слушая, как он поет. Джеймс Феррингтон перевернул всю ее жизнь. Это
не удавалось еще ни одному мужчине.
А сегодня ночью
он сказал, что любит ее.
«Интересно,
каково это — быть любимой? Что было бы, если бы этот мужчина действительно
любил меня?» — подумала Кэролайн. В этот момент он запел другую песню. Это была
красивая итальянская баллада об одиноком пастухе, который потерял свою любимую.
В ней пелось о том, что этот парень сгорает от страсти и томится от
неудовлетворенного желания.
Баллада тронула
Кэролайн до глубины души.
Впрочем, так же,
как и в первый раз. Несколько месяцев назад Кэролайн была в опере и там впервые
услышала эту песню. Она и подумать не могла, что такому высокомерному,
самоуверенному и властному человеку, как мистер Феррингтон, это произведение
может настолько понравиться, что он выучит его наизусть и будет петь так,
словно все те чувства, о которых говорится в этой песне, исходят из глубины его
души.
Кэролайн уже
давно поняла, что не стоит доверять своему сердцу. Любовь — всего лишь иллюзия.
Вскоре после того, как Кэролайн вышла замуж за Трамбалла, кто-то из знакомых ей
женщин сказал, что мужчины не способны испытывать такие глубокие и сильные
чувства, какие обычно испытывают женщины. Для мужчин любовь — всего лишь
выгодная сделка, деловой союз.
И вот сейчас ее
пленник поет песню о том, как сердце пастуха разрывается от тоски и он умирает
от одиночества, потеряв свою любовь. Эта грустная и прекрасная баллада
настолько взволновала Кэролайн, что у нее на глазах выступили слезы Плакала она
не потому, что ей было жаль пастуха и его пастушку, а потому, что на один
короткий, яркий и прекрасный миг она поверила в то, что любовь существует, а
потом все снова вернулось на свои места.
— Какая же ты
глупая, Кэролайн, — сказала она самой себе и, смахнув слезы, спустилась в подвал.
Несмотря на то
что был уже день, в подвале по-прежнему было темно. Кэролайн заметила, что
почтенные дамы развязали Джеймсу ноги. Он сидел на одном из стульев, стоявших
вокруг кухонного стола. Возле фонаря на столе была ваза с фруктами, а рядом с
ней — небольшая тарелка и бокал вина.
Когда Кэролайн
вступила в маленький крут света, Феррингтон сильным голосом пел последнюю
фразу.
— Я пришла
освободить вас, — сказала Кэролайн, показав ему нож. Она заставила себя
посмотреть ему прямо в глаза. Даже при тусклом свете свечи она чувствовала его
мощь, могущество, энергию. Не в силах больше терпеть его испытующий взгляд,
Кэролайн опустила глаза и посмотрела на нож, который держала в руке — Я
понимаю, что вы имеете полное право привести сюда магистрата. Вы можете арестовать
меня, но только прошу вас, не трогайте Минерву и остальных женщин.
