Ксавьеру она ни о чем не рассказывала. Даже когда у нее наметились серьезные отношения, предпочитала держать язык за зубами. Мы имеем в виду мужчину, с которым она познакомилась на конференции в Вирджинии почти три года назад, но которого Ксавьер видел только дважды. Его звали Крис Джонсон – на наш взгляд, унылее имени не придумать. Однако человек он был интересный, преподавал в Школе лидерства и государственной политики Фрэнка Баттена Университета Вирджинии. И к тому же пел баритоном в квартете, получившем какой-то приз. Их роман сводился к регулярному общению в FaceTime и свиданиям по выходным – слава Богу, теперь Ксавьера можно было оставить одного дома.
К себе Вэлери Криса не приглашала, кроме тех двух раз, о которых мы уже сказали, и почти о нем не говорила. Как знают все родители-одиночки, встречаться с кем-то и одновременно воспитывать одного, а то и нескольких детей – то еще приключение. Вэлери не хотелось, чтобы Ксавьер нервничал из-за отношений, которые еще не факт, что сложатся. Если мальчик на чем-то зацикливался, то обычно надолго. Характер Ксавьера проявлялся с самых ранних лет: любимое одеяло, блюдо, игрушка, книга, писатель – одним летом он не читал ничего, кроме романов Брайана Джейкса о Рэдволле
[3], зато уж проглотил все двадцать два. У него было всего два близких друга, и оба – с начальной школы. И, конечно, он был помешан на музыке и гитарах.
Вот вам еще пример его удивительного упорства. Мысль о том, что его могут не взять в колледж мечты, не давала Ксавьеру спокойно спать, хотя он был ничуть не менее талантлив и подготовлен, чем его конкуренты. К радости тех, кто жил поблизости и мог в спокойную погоду услышать в открытое окно его игру, Ксавьер занимался каждый день – час перед школой и два часа вечером, вернувшись домой с подработки в продуктовом магазине. Потом делал уроки. Два дня до прослушивания и день после него юноша почти не мог есть – а это говорит о многом. И хотя, приехав домой из Сан-Франциско, Ксавьер постепенно вернулся к нормальной жизни, он оставался взвинченным и напряженным до середины марта, пока не узнал о результатах прослушивания. Вот какой это был юноша. Вэлери изо всех сил старалась научить сына обращать собственную упертость на пользу себе самому. Хорошие оценки, упорный труд, положительные рекомендации учителей и босса – все это окупилось.
Но все это могло с той же легкостью обратиться и против него, даже теперь; как часто за последние несколько лет Вэлери вечерами ждала сына домой, молясь, чтобы его или его друзей не остановила полиция? Молясь, чтобы он не оказался в ситуации, в которой его поняли бы неправильно, сочли бы опасным, уличили бы в преступных намерениях? Он был высоким. Он был темнокожим. Вэлери много раз говорила сыну: «Если они тебя испугаются, они будут стрелять». Ей было противно вообще говорить об этом, противно признавать, что хорошее отношение к людям других национальностей, которое так старательно воспитывалось в ней, в ее муже и других людях, похожих на них, ничего не стоило. Почему нельзя видеть друг в друге просто людей и держаться вместе, во имя всего святого? Планета гибла, пока люди решали, кто из них больше американец и кто американец вообще.
Вэлери смотрела, как Ксавьер прощается с соседом и идет в дом.
– Они все тут, – сказал он, заходя в кухню.
– Хорошо. Дай только закончу с цветами и помою посуду.
Ксавьер перегнулся через кухонную стойку, вынул из миски яблоко и вытер футболкой. Потом еще одно. Потом сказал:
– Он думал, что ты меня наняла помочь в саду.
– Я должна удивиться?
– Еще он думал, что ты – пожилая леди. Ну, не конкретно ты. Он думал, что тут живет пожилая леди. Что так сказал его риелтор.
– Ну, ошибся, – она вытерла руки полотенцем. – Он сказал, как его зовут?
– Брэд какой-то там. Занимается системами климат-контроля. Заявил, что его крутят по телику, с таким видом, словно я должен его знать.
– А, точно-точно. Кажется, Эллен говорила, что дом покупает местная знаменитость. Она просто забыла, какая знаменитость и какой дом. Конечно, в такой сфере прилично платят.
Вэлери хотела сменить пропотевшую футболку и видавшие виды шорты на что-то поприличнее, но не стала. Пусть принимают ее такой, какая она есть. Натянула очки и шляпу, и они с Ксавьером вместе пошли к Уитманам, из лесного рая – к узким полоскам мха и земли, окружавшим патио и бассейн.
– Всем привет, – крикнула она, шагая по каменным плитам. По крайней мере, Уитманы предпочли натуральный камень, а не бетон. Камень, конечно, не очень полезен с точки зрения экологии, и Вэлери подозревала, что строители добились разрешения на проведение работ по увеличению площади участка для бассейна, патио, а возможно, и дома – иначе как бы они покрыли камнем такую большую территорию? Но натуральный камень несколько проницаемее бетона, и выглядит намного естественнее.
Куда серьезнее могли пострадать деревья. Корни таких исполинов, как старый дуб на заднем дворе дома Вэлери, простирались во все стороны и могли уходить на сотни футов от ствола. Вэлери, преподававшая рекреационное лесопользование (в числе прочих предметов), знала это лучше всех нас. Она следила за признаками стресса у дуба с того дня, как Уитманы расчистили свой участок.
Для нее дерево значило очень много. Она не могла смотреть на него, не представляя совсем маленького Ксавьера на ярко-красных парусиновых качелях, свисавших с нижних веток дуба; четырехлетнего Ксавьера, который толкался ногами в первых попытках раскачиваться на «взрослых» качелях, сменивших парусиновые; десятилетнего Зая и его дядю Кайла, строивших дом на дереве, в котором Зай и два его лучших друга, Дашон и Джордан, проводили часы напролет с комиксами и огромными запасами закусок. И дом на дереве, и качели никуда не делись: Ксавьер и его друзья время от времени навещали их, словно боялись окончательно порвать связь с детством не меньше, чем Вэлери боялась, что она порвется.
Первой на приветствие Вэлери ответила Джулия Уитман. Она поднялась с тиковой скамейки на крыльце.
– Привет, рада знакомству. Я Джулия. Давайте налью вам лимонада.
– Привет. Вэлери Алстон-Холт, – она говорила с Джулией, но направлялась к Брэду, протягивая для приветствия руку. Она знала по опыту, что лучше вести себя именно так. – Вы, я так понимаю, Брэд.
– Брэд Уитман, «Системы климат-контроля Уитмана». Рад знакомству. Спасибо, что пришли.
Вэлери пожала руку Джулии, взяла стакан с лимонадом и села рядом с Брэдом.
– Мы оба не могли дождаться, пока этот дом достроят.
– И мы тоже, – сказала Джулия, яркая, как оранжевый принт на ее шортах.
– Восемь месяцев шума и неудобств, – продолжала Вэлери, ни на что не намекая, но, в общем-то, желая намекнуть. – Воздушные компрессоры, и гвоздометы, и пилы, и штукатуры, целыми днями врубающие свою музыку…Если честно, все мои выходные, начиная с сентября, портил этот чертов шум.
