Пока Лотти ворчала, Джунипер встала и направилась в дом.
– Эй, ты куда? Принеси старой Лотти еще кока-колы, а?
– Попроси Лилию, – сказала Джунипер. – Я еду в парк.
– Но мамы нет дома.
– Я теперь сама вожу машину, – ответила Джунипер и ушла в дом.
– Ну? – Лотти посмотрела на младшую внучку.
– А мне взять можно? – спросила Лилия. – Мама не разрешает.
– Тем лучше, – сказала Лотти, – тащи две банки.
Глава 25
Собираясь ехать на урок музыки, Ксавьер сидел в машине – включил зажигание, пристегнул ремень, поставил Санела Реджича
[12] и вдруг заметил записку под дворником со стороны водительского места.
Он расстегнул ремень, открыл дверь, достал записку и прочитал:
Сегодня мне хочется кукурузного хлеба с черникой. А тебе? Встречаемся на нашем углу в 9.30. Поделюсь с тобой или тащи картошку с сыром.
– Наконец-то, – сказал Ксавьер. Он так давно не получал новостей от Джунипер, и это молчание убивало. – Но, черт возьми, ненавижу кукурузный хлеб… – он улыбнулся.
В девять тридцать он приехал, и она уже ждала его. Небо потемнело до глубокого фиолетового оттенка, стрекотали сверчки, древесные лягушки громко пели во дворе, за забором. Воздух казался сладким от запаха гардений.
Ксавьер не принес с собой еды; он слишком нервничал, чтобы есть. Джунипер занимала все его мысли с их полу-свидания. Он искал в Интернете ее фото, желая увидеть хоть что-то, пусть даже крошечное, на что направить свои чувства, пока он ждал. Но не нашел почти ничего. Лишь одно фото в газете, двумя годами раньше, на котором она с другими детьми церкви Новой Надежды раздавала еду пострадавшим от урагана.
Но теперь перед ним стояла Джунипер, настоящая Джунипер, в шортах и футболке, со стянутыми в хвост волосами, и она улыбалась ему с радостью и облегчением.
– Ты нашел записку, – сказала она вместо приветствия.
– Примитивные технологии. Мне это нравится, – он сжимал и разжимал пальцы. Он был взволнован. Счастлив. Испуган. – Мой учитель музыки – большой фанат примитивных технологий. В жизни не возьмет в руки электрогитары. Я их тоже не люблю. Но в том, чтобы повернуть назад, есть свои плюсы, да? Это, ну, полезно для души.
– Повернуть назад? – она вопросительно посмотрела на него.
– Глупости. Не бери в голову, – он чувствовал себя глупо и стыдился того, что нервничал. Девушки не любят нервных. Мужчина должен быть спокоен и сдержан, должен держать эмоции под контролем.
– Нет, расскажи, – попросила Джунипер и посмотрела на него, и на секунду ему показалось, что ее взгляд намекает на поцелуй. Ему хотелось ее поцеловать. Его сердце колотилось. Какое безумие. Он никогда не ощущал таких чувств к девушке, такого волнения, такой робости. Почему сегодня все гораздо сложнее, чем в тот первый вечер?
Он неуверенно посмотрел на нее и спросил:
– Присядем?
– Давай.
Он не поцеловал ее. А, наверное, нужно было?
Они сели на траву друг напротив друга. Она сказала:
– Прости, но я уже съела хлеб. Мне так стыдно…
– Да я терпеть его не могу, так что…
– Да? Ну тогда здорово!
– Хорошо, что это была не…
– Картошка с сыром, – закончила она, и оба рассмеялись. Его пульс чуть замедлился.
– Но я хочу знать, – продолжала Джунипер, – что для тебя значит повернуть назад?
– Чуть… снизить уровень ментального шума. Мы живем в мире высоких технологий, верно? Ноутбуки, компьютерные игры, бесконечные потоки информации. Наши экраны и наушники – будто провода, соединяющие нас с жизнью. Но классическая гитара – просто дерево и струны, и этого достаточно, чтобы сердца людей сжались от боли, или наполнились счастьем, или успокоились… Каждая гитара может рассказать историю. Ее техника так проста, но эффект – такой сильный. И апгрейда она не требует, – он улыбнулся.
– С книгами тоже так, – заметила Джунипер. – Бумага и чернила, только и всего, но, когда я была маленькой, книги дарили мне надежду. Мне казалось, что у меня есть друзья. Казалось, однажды со мной случится что-то хорошее.
– И случилось, – Ксавьер указал на бассейн и дом.
– При чем тут это? Вот что мне нравится, – она обвела рукой их обоих.
– И мне.
Она смотрела на него, закусив нижнюю губу, потом тихо спросила:
– Ты… ты хочешь меня поцеловать?
Он придвинулся ближе, положил руки ей на плечи. Она обняла его за талию. Они любовались друг другом в вечерних сумерках. Она пахла как цветы. Ее руки жгли его кожу через футболку. Он взглянул на ее рот, закрыл глаза и прижался губами к ее губам. Его сердце вновь подпрыгнуло, что отозвалось во всем теле.
Оторвавшись от его губ, она спросила:
– Я все правильно делаю? Я раньше не…
– Ты прекрасна, – сказал он.
– Нет, ты прекрасен.
– Ты чудесно пахнешь.
– Нет, ты.
Это становилось игрой.
– Мне нравится твой голос, – сказал он.
– Да? А мне твой. И еще твои сережки.
Он коснулся рукой двух маленьких сережек в правом ухе.
– Джозеф говорит, я должен носить бриллианты. Представь, что это они.
– Бриллианты примитивны, – сказала Джунипер и поцеловала его в ухо, – но не так примитивны, как металлические серьги, – и в подбородок, – а это, – и в губы, – еще примитивнее.
– Я же говорил – в том, чтобы повернуть назад, есть свои плюсы.
Простейшее из удовольствий – целоваться в темноте под звездами.
Глава 26
Один из все еще правдивых (но надолго ли?) фактов о побережье Северной Каролины заключается в том, что оно относительно слабо развито в плане туризма. Если вы решите здесь отдохнуть – неважно, на Аутер-Бэнкс, или чуть подальше, в Топсейл-Бич, или в Райтсвилл-Бич, или на острове Болд-Хед, где все сверкает и блестит, а машин почти нет, – у вас будет очень ограниченный выбор отелей. Но к вашим услугам площадки для кемпинга, и дома, сдаваемые в аренду, и длинные полосы пляжей. Или можете поступить как Брэд Уитман и купить себе пляжный дом.
В Атлантике все еще можно встретить множество диких животных: куликов, крачек, цапель, акул, дельфинов, а на пляжах Шеклфорд-Бэнкса – даже диких лошадей. Плоских морских ежей. Морских черепах. В период миграции – китов. Брэда нельзя было назвать любителем активного отдыха, но ему нравилось проводить время на открытом воздухе – и особенно на пляже – так, как это делает большинство из нас: в небольших дозах, с большим количеством солнцезащитного крема и средства от насекомых.
