Кристер перевернул свою руку, и наши ладони встретились. Прикосновение неожиданно показалось интимным, дрожь пробежала по всему телу. Наши пальцы осторожно сплетались. Мы долго так сидели, не проронив ни слова.
Торопиться некуда.
Времени у нас двоих предостаточно.
На следующее утро. Меня разбудил стук в дверь – кто-то из соседей сказал, что мне звонят. Натянув халат, я поплелась к телефонной будке, расположенной в дальнем конце коридора. Кристер проводил меня до подъезда, где мы долго обнимались – когда я добралась до постели и уснула, было уже четыре утра.
– Это Будиль, я слушаю.
– Привет, это я.
Хорошо знакомый голос Хенке. Внезапно такой чужой.
– Да, привет.
– Черт, что с твоим голосом? Похмелье, что ли?
– Нет. Просто спать хочется. Сколько времени?
– Полдесятого. Допоздна вчера засиделись?
– Да.
На какое-то мгновение воцарилось молчание, потом он продолжил:
– Я собираюсь на раскоп, проверить выемки в столбе. Пойдешь со мной?
– Так ведь воскресенье же.
– Ну и что? Раньше нам это почему-то не мешало.
То, что он говорит о нас во множественном числе, вызвало у меня раздражение, и мой ответ прозвучал резче, чем было задумано:
– Я не могу сегодня. У меня другие дела.
– Важные?
Я поняла вопрос, но решила, что не обязана перед ним отчитываться. Я не понимала своей злости и желания причинить ему боль. Наказать его. Его вина была лишь в том, что он любит меня, и мне казалось это непростительным. Как если бы после пяти лет доверительной дружбы я вдруг решила, что он никогда меня не слушал.
– И каково было продолжение вчерашнего вечера? Ты приятно провела время с господином Уныловым?
– Да, очень. Сегодня мы опять с ним встречаемся, поэтому мне некогда разговаривать. До свидания.
Следующие две недели прошли как в пьяном дурмане. Насыщенно и ошеломляюще. Впервые я училась спустя рукава, опаздывала на лекции и торопилась домой, чтобы не терять ни секунды. Все было окутано туманом влюбленности. Я любила впервые. Нам не нужен был сон, мы не испытывали чувства голода и рядом друг с другом не замечали, как проходит время. Разлука казалась нам невыносимой. Граница между нами размылась, и я поняла, что нашла то, чего мне всегда не хватало. Душа раскрывалась слой за слоем. Мы слились воедино, и я позволила себе раствориться в любимом мужчине. Все остальное отошло на второй план. Я наконец приобщилась к таинству любви. Любить и быть любимой, стремиться исследовать каждый укромный уголок души другого человека, не упуская ни малейшей детали. Утонуть в глазах другого и убедиться, что он счастлив с тобой.
Мы стояли на перроне. Через мгновение поезд Кристера отправится в путь. Поцелуям не было конца. Мы стояли, плотно прижавшись, он обхватил мое лицо руками. Мы обещали писать друг другу письма и созваниваться каждый вечер в восемь. И все равно расставание казалось невыносимым, как будто я теряла частичку самой себя. Минутная стрелка на циферблате вокзальных часов сделала еще один шажок. Кристер поцеловал мои веки и кончик носа, провел пальцами вдоль моих губ.
– Будиль, милая моя, любимая! Я хочу тебя кое о чем попросить.
– Ты можешь попросить у меня все что угодно.
Проводник позвонил в свисток.
– Я так боюсь потерять тебя.
– Ты никогда не потеряешь меня. Я сделаю все, что ты захочешь.
Кристер глубоко вздохнул.
– Я хочу, чтобы ты перестала общаться с Хенке. Можешь, ради меня, Будиль? Для меня это очень важно.
– Но ты же знаешь, что я люблю только тебя.
– И все же. Я знаю, как бывает, когда парни общаются с девушками, и как легко одно приводит к другому. Я не смогу жить с такой тревогой.
– Я никогда не предам тебя, Кристер.
Выпустив из рук мое лицо, он сделал шаг назад.
– Анна тоже так говорила.
– Но мне не избежать встреч с ним на лекциях и практике. И иногда по вечерам, когда мы общаемся с компанией.
Забравшись на ступеньку, Кристер стоял в дверях вагона. У меня внутри все упало, когда я увидела его лицо. Оно выражало разочарование, которое было вызвано мною. Проводник подошел, чтобы закрыть дверь, а в моей груди горело отчаяние.
– Я обещаю, Кристер. Я спрошу, можно ли мне сменить группу на раскопках. Я не буду больше видеться с ним.
– Подождите! – закричал Кристер проводнику. Одним прыжком вернувшись на перрон, он опять притянул меня к себе. – Я люблю тебя, Будиль. Я никого так сильно не любил до тебя. Я готов ради тебя на все, на все что угодно.
– Я закрываю. – Проводник взялся за ручку вагонной двери.
Последний поцелуй, и я осталась одна. Мы прижались ладонями к холодному стеклу двери – каждый со своей стороны. С громким скрежетом поезд начал разгоняться, и мне самой захотелось издать такой же громкий вопль.
Кристер вбежал в вагон, опустил стекло и крикнул:
– Обещай мне, Будиль, что никогда не бросишь меня!
Я пробежала несколько шагов рядом с поездом, выкрикивая на ходу:
– Обещаю! Я обещаю, Кристер! Я никогда тебя не брошу!
Я стояла на перроне, пока вдали не растаял последний вагон.
Мои первые обещания Кристеру.
С годами их количество будет расти.
Андреас
Веснянки. Китайские ящеры. Горгонарии. Малые полосатики и кайры.
В детстве меня, как и многих других ребят, завораживали животные. Когда показывали передачи о природе, я прилипал к телевизору, впитывая знания об особенностях и общих чертах различных биологических видов. Их защитные механизмы, ритуалы спаривания, зоны обитания и поведение в стаях. А еще – какие задачи вид выполняет в экологической системе.
Но не припомню, чтобы мне пришлось посмотреть хотя бы одну передачу о виде «человек разумный».
Шестнадцать лет обучения вряд ли сделали меня умнее в этой сфере. Конечно, я получил базовые знания, узнал немного об особенностях строения человеческого тела и отдельных его органов, но мне так никто и не объяснил внутреннюю природу человека. И тем не менее мне как-то удается жить. Вот уже скоро сорок лет, как я, очевидно, выполняю все, что от меня требуется, притом что знаю о своих функциях гораздо меньше, чем о функциях автомобиля. Как это возможно? Единственное разумное объяснение – мой организм должен обладать врожденными знаниями, позволяющими ему выжить. Пока я принимал их как должное, мое существование протекало без сбоев, но, к сожалению, этой возможности меня лишили. Все подбросили в воздух, и в возникшем хаосе я вынужден собирать рассыпавшиеся кусочки, только, похоже, они уже больше не складываются в единое целое.
