Ко мне вернулось жизнеутверждающее настроение. В тот момент все было хорошо. Настолько хорошо, что стоило воспользоваться случаем и рассказать о моих планах.
– Папа!
Отец встрепенулся, и я поняла, что он задремал.
– Мм?
– Насчет осени. Я тут думаю, может, мне переехать в Лунд.
Возможно, прежде чем он ответил, прошло не так много времени, как мне показалось. Но пульс успел ускориться, а перед глазами вид на озеро Троллей на мгновение уступил место справке о зачислении в Лундский университет, спрятанной в книжном шкафу.
– И что ты там будешь делать?
– Собираюсь пойти учиться. Хочу стать археологом.
Отец подошел к воде, взяв свою кружку, наполнил ее и остался стоять. Я созерцала его широкую спину. «Ну скажи же что-нибудь!» – хотела закричать я, но он все стоял и продолжал молчать. Чувство вины боролось в моей душе с разочарованием. Мечта успела завести меня достаточно далеко, и вообще-то я уже достигла совершеннолетия. Дороти взяла да ушла, а я, по крайней мере, прошу разрешения.
Но даже если его решение было бы несправедливым, мы оба знали, что я никогда не пойду против его воли.
– Наверное, не получится, – сказала я в конце концов. – Я имею в виду, из-за мамы.
Вымолвив эти слова, я закрыла глаза. От их смысла меня мутило. И лишь тогда я услышала его спасительную реплику.
– Ну почему, получится. Лунд – прекрасный город.
Отец вернулся и опять присел. Рассказал о Лунде, о том, что несколько раз бывал там по работе. И археология, полагал он, хороший выбор. Археологи проводят много времени на природе.
Мое облегчение было столь велико, что я слушала его вполуха. Я приблизилась на шаг к своей цели. Но еще многое нужно обсудить. Например, как устроить все дома.
– Ты уверен, что вы справитесь без моей помощи этой осенью?
– Все образуется. Ты знаешь, что Лунд – самый древний город Швеции? Лунд и Сигтуна. Очень подходящее место для изучения археологии.
– Что не так с мамой?
Отец вытер рот рукой, потянулся за рюкзаком и убрал в него кружки. У меня возникло ощущение, что он подбирает слова и что ему легче, когда руки заняты делом. Затянув все ремни, отец опять откинулся на скалу, взял в руки камень и стал теребить его в руках, прищурившись на горный склон.
– Говорят, что у нее небольшая закупорка.
Я похолодела.
– Какая закупорка?
– Кровяной сгусток. Где-то в мозгу.
Отец расправил плечи.
– Она ведь всегда страдала от повышенного давления.
– Мама поправится?
Он выбросил камень и поднялся на ноги. Натянул на спину рюкзак.
– Конечно, поправится. Пойдем-ка, нам пора, пока не стемнело.
«Что значит стемнело? – подумала я. – В это время года здесь не бывает темно». Мгновение спустя я поняла, что таким образом отец хочет закрыть тему. Дальнейшие расспросы не приветствуются.
Он оглянулся в последний раз и пошел вверх по тропинке к вершине. Я встала, повернулась и, закрыв глаза, прислонилась лбом к скале, рядом с которой мы только что сидели.
– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы мама поправилась и чтобы все наладилось.
Бросив взгляд на склон, я заметила, что отец остановился.
– Да, если Бог есть, он определенно живет здесь, на озере Троллей. – Папа повернулся и пошел дальше. – Потому что это единственное место на Земле, где можно поверить в то, что он действительно существует.
Виктория
Я думаю о своей небрежности.
О скрупулезно составленных отчетах. Об отношениях, которые по халатности запустила. Вспоминаю чувство облегчения, с которым я каждый раз заносила в календарь что-то новое.
Все эти бесчисленные поездки. Словно убегая от пожара, я носилась по увлекательным туристическим маршрутам, но в основном ходила, уткнувшись носом в карту. Надо пойти сюда, надо посмотреть то, а добравшись до места, я с трудом успевала хотя бы что-то по-настоящему оценить. Только галочки ставила напротив выполненного. Следующее – Мачу-Пикчу!
Эти поездки были скорее способом уйти от реальности. И похвастаться потом, что я там была. Ведь человек с такой тягой к приключениям, который столько всего повидал, не может не заинтересовать окружающих.
Я думаю, как многое упустила, боясь сойти за посредственность. Считала, что всегда должна удивлять или хотя бы пытаться удивить других. Если я недотягиваю до планки совершенства, меня сразу что-то подстегивает.
А этот проклятый мобильный. Как только у меня возникает пауза, я должна ответить на электронную почту, проверить Фейсбук или сделать ход в одном из продолжающихся матчей Wordfeud
[19].
И вот я попала к Турбьёрну. Хожу к нему и плачу деньги за возможность не торопясь подумать. Покопаться в том, что раньше не успевала осмыслить, и вынести это из потемок подсознания на белый свет – проветрить. Язык не повернется назвать такое занятие приятным, а некоторые мысли и вовсе причиняют боль, но в моем случае все оказалось так запущено, что тело начало бить тревогу.
Да, рассматривать себя непросто.
Вот сейчас я лежу и думаю о своей небрежности.
О небрежном отношении ко времени.
Сейчас субботнее утро. Девять часов. Я лежу в своей совершенно бесполезной двуспальной кровати. Солнечный зайчик пробрался сквозь занавески, и я наблюдаю, как он играет на новых обоях. Между прочим, из коллекции «Ум и душа». У меня новый ремонт, с иголочки. Я купила эту квартиру прошлым летом – «двушка», 71 квадратный метр с видом на парк Тессин. Всю прошлую осень жила среди нераспакованных коробок в ожидании мебели, застрявшей где-то при переезде. Высвободить время от работы было просто нереально, и в конце концов я прибегла к услугам дизайнера по интерьерам. Мы с ней выбрали стиль потертый шик – сочетание грубых поверхностей, например из металла и бетона, с обработанным маслом деревянным полом.
Я довольна работой дизайнера, хотя еще не успела привыкнуть к обстановке. Меня по-прежнему не покидает ощущение, что я живу не у себя дома.
Солнечный зайчик задрожал и убежал. Я осматриваюсь в поиске других развлечений, но, не найдя ничего подходящего, встаю и начинаю готовить завтрак. Мне некуда торопиться. Напротив. Я нарочно двигаюсь медленно, потому что впереди у меня еще много часов. Дело в том, что Турбьёрн дал мне домашнее задание. В эти выходные он запретил мне работать. Мне нельзя оттачивать формулировки в отчете, который надо сдать в понедельник, нельзя готовиться к предстоящей встрече. Когда я вернусь на работу, все должно быть в таком же состоянии, как в пятницу вечером.
