— А, кстати, — напомнил радостно Гроссман. — Это опять нас возвращает к тому, что я спрашивал уже, но вы так мне и не ответили: зачем же сикариям надо было обращать наше внимание на эти фальсификации?
— Собственно говоря, я только этим и занимался, — парировал ученый. — Как вам известно, сикарии принадлежат к иудейскому движению зелотов. Предыдущими посланиями они стремились показать, что Новый Завет не только не раскрывает истинного Иисуса, а наоборот, скрывает его от нас еще больше. Необходимо устранить все подлоги, все фальсификации и риторику Евангелистов, чтобы понять, каким на самом деле был Иисус. А был Мессия христиан консервативным иудеем, — тут Томаш поднял указательный палец вверх, призывая с особым вниманием отнестись к следующему заявлению. — Был таким же иудеем, как сикарии — не больше и не меньше.
— И в этом был смысл трех первых загадочных посланий?
Ученый кивнул в знак согласия.
— На мой взгляд, да.
Валентина тронула пальчиком листок в руках Томаша.
— А это к чему?
— Тут речь идет о другом, — стал излагать он свою идею. Сикариев уже больше не заботит наличие фальсификаций в Новом Завете. В этом случае, — он потряс листком, — они говорят не о лжи, а наоборот, — об Истине.
— Истине? И о чем же она, эта Истина?
— Скорее о ком — о том, кем в действительности был Иисус. На рисунке, — он повернул страницу лицевой стороной к ним, — это вполне очевидно. Для начала — фраза Сенеки: «Ventatem dies aperit», или же: «Истину выявляет время». Истину!
— А этот лев? Он-то что значит? — захотел узнать главный инспектор полиции Израиля.
— Этот лев не абы какой. Вы заметили, что у него крылышки есть?
Гроссман рассмеялся.
— Наверное, это ангельский лев.
Историк не согласился и, отложив шараду, поправил.
— Нет, скорее — Марков лев.
— Извините, чей?
Томаш потянулся рукой к столу рядом с кроватью и открыл ящик. Не глядя, вытащил маленькую, но объемистую книжицу. Оказалась она Библией на иврите и английском языке.
— В Евангелии от Марка в стихе 1:3 упоминается некий «глас вопиющего в пустыне». Этот глас, принадлежащий, однако, Иоанну Крестителю, сравнили с рыком льва. Поэтому крылатый лев до сих пор воспринимается как символ Марка.
Оба инспектора теперь смотрели на зверя чуть по-иному.
— Так это символ Марка?
— Именно. И вот эти I: XV, — он ткнул в римские цифры подо львом, — указывают, разумеется, на определенный стих в Евангелии от Марка, на стих, живущий в веках в самых разных вариациях. Например, время покажет… Что покажет? Истину!
Валентина и Гроссман смотрели с неподдельным уважением на загадку в руках ученого.
— Значит, убийца хочет нам сказать, что правда об Иисусе говорится в этом стихе? — голос итальянки даже дрожал от возбуждения.
— Подарки в студию! — вырвалось у Томаша. — Да, стих I: XV или же 1:15 в сегодняшней традиции.
Три пары глаз почти одновременно обратились к Библии, которую держал португалец.
— Послушайте, прочитайте же, наконец, эти строки! — почти приказным тоном произнес господин главный инспектор.
Поскольку Книга книг была раскрыта в самом начале Евангелия от Марка — ученый только что вспоминал «глас вопиющего» из стиха 1:3, — долго искать 1:15 не пришлось.
— Эта фраза принадлежит Иисусу, — заметил он, чтобы ввести слушателей в контекст. — «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие».
Полицейские ждали продолжения, но Томаш поднял голову от книги, давая понять, что цитирование закончено.
— А дальше? Или это все? — недоумевала итальянка.
— Это все. Практически весь стих 1:15.
Валентина недоверчиво посмотрела на Библию, а затем на историка.
— Вот это и есть великая Истина об Иисусе?
— Она самая, — невозмутимо изрек ученый.
— А что же здесь такого особенного — в этой, по сути, банальной и безобидной фразе? В какой же букве Истина?
Томаш показал собеседникам страницу Библии с этим стихом, как адвокат на процессе, представляя важнейшую улику.
— И, тем не менее, друзья мои, именно это высказывание многие богословы хотели бы изъять навсегда из текста Нового Завета!
— Вы шутите, — не поверила ему Валентина.
— Видите ли, в этой краткой строке скрыта удивительная правда об Иисусе Христе.
— Да неужели? Сейчас же откройте! — не удержалась от шутки итальянка.
Португалец отложил книгу в сторону и, скрестив руки на груди, смотрел на собеседников, как тореро, выбирающий, какого быка дразнить в первую очередь.
— Это последняя тайна Библии!
XLII
Кровь уже успела засохнуть на лезвии, когда Сикариус добрался к воде и смог заняться чисткой драгоценного оружия. Мыл бережно, тщательно намыливая поверхность. Вода слегка покраснела, и на его лице мелькнула тень улыбки: он почувствовал себя Моисеем, только что очистившимся от одной из десяти напастей египетских.
«Так говорит Господь: из сего узнаешь, что Я — Господь: вот этим жезлом, который в руке моей, я ударю по воде, которая в реке, и она превратится в кровь, — шептал Сикариус наизусть стихи Священного Писания. — И поднял Аарон жезл свой, и ударил по воде речной пред глазами фараона и пред глазами рабов его, и вся вода в реке превратилась в кровь, и рыба в реке вымерла, и река воссмердела, и Египтяне не могли пить воды из реки; и была кровь по всей земле Египетской. Но…»
Вода, стекавшая со шпаги, стала бесцветной, и Сикариус умолк. Священное оружие очистилось. Он закрыл кран и стал протирать шпагу таллитом, своим покрывалом для молитв, сообщая тем самым любимой сике ритуальную первозданность. Осталось аккуратно уложить ее в кейс из черной кожи и спрятать в сейф.
Закончив обряд очищения шпаги, Сикариус взял мобильник, набрал номер и стал ждать ответа. Но вместо обычных сигналов возник вдруг механический женский голос, бесстрастно и монотонно сообщивший, что «набранный вами номер временно недоступен, но вы можете оставить голосовое сообщение сразу после сигнала». Сикариус посмотрел с раздражением на часы.
— Проклятие! Где же можно болтаться? — прорычал он.
Хотел было отключиться, как уже сделал раза три до того, но сейчас передумал. В конце концов, у шефа была такая привычка — пропадать иногда на какое-то время, не оставляя ни следов, ни контактов. «Лучше записать сообщение для него», — решил Сикариус.
Прозвучал сигнал и запись началась.
— Шеф, — голос прозвучал чуть нерешительно: как же он не любил разговаривать с магнитофонами! — Операция прошла успешно, — и снова возникла маленькая пауза, так как непросто было сочинять последовательное изложение событий, не слыша на другом конце реакции собеседника и тем более не рассчитывая на обычный обмен вопросами-ответами. — Как вы и приказывали в письме, убивать его я не стал, а только ранил, — снова запинка: а не попенять ли шефу за его опоздание? Ведь на самом деле, единственная шероховатость при выполнении плана возникла именно по его, шефа, вине?! Надо бы вставить-таки ему шпилечку! — Полиция прибыла поздновато, и пришлось убивать время, — вздохнул он. — Но в целом дело сделано, — и после мгновенной задержки прозвучал финальный аккорд. — Жду дальнейших инструкций.
