Джемма была сногсшибательно великолепной. Казалось, это должно вызывать у Сида гордость. Ревнивая. Сладострастная. Нечто. Но он не чувствовал гордости. Он вообще ничего не чувствовал. Приличия требовали подойти к Джемме, что он и сделал.
– В «Гейети» восходит новая яркая звезда, – сказал он, подходя к Джемме сзади.
Джемма обернулась.
– Ну и ну, мистер Мэлоун. Ради меня вы даже приоделись! – воскликнула она, смерив его взглядом.
Сид улыбнулся. Сегодня он изменил своим всегдашним грубым брюкам и рубашкам, надев костюм.
– Джем, ты была бесподобна. Все об этом только и говорят. – Он поцеловал ее в щеку.
– Кто говорит? Кого ты пригласил? – спросила она.
Бойкие глаза Джеммы мигом забегали по залу. Сид знал: она оценивает гостей и прикидывает, кто и что мог бы сделать для нее. Она стремилась к выгоде, как и все, кто здесь собрался. Это было свойственно им, ей, Сиду. Это было свойственно Восточному Лондону.
Ему вновь отчаянно захотелось уйти отсюда. Из «Альгамбры», с этого торжества. Убраться из опостылевшего Восточного Лондона.
– Джем, пойдем прогуляемся, – сказал он, беря ее за руку.
Ему хотелось пройтись с ней, поговорить. Ему требовалось, чтобы Джемма удержала его здесь. В этом месте. В этой жизни.
– Прогуляться? Сейчас? Ты, никак, спятил? Я только что пришла.
Возможно, подумал Сид. Возможно, я действительно спятил.
– Я знаю, чего тебе не терпится, но этого ты не получишь, – с лукавой улыбкой добавила она. – Ты мне платье порвешь. У нас еще будет время. Сид, дорогуша, кто назвал меня великой актрисой?
Сид натужно улыбнулся:
– Билли Мэдден. Иди поздоровайся с ним. Он хочет тебя поздравить.
– Ты не возражаешь?
– Ни капли. Иди, котенок. Это твой вечер. Развлекайся.
Иди, Джем. Иди к нему, думал Сид, глядя ей вслед. Он будет обходиться с тобой лучше, чем я. Он даст тебе все, чего ни пожелаешь. Все, что тебе нужно.
Сид заказал новую порцию виски. К нему подошли Фрэнки, Ронни и Том. По их виду он понял: что-то случилось.
– В чем дело? – напряженно спросил Сид.
– Беда в «Тадже», – ответил Ронни.
– Какая?
– Одна цыпочка попыталась покончить с собой. Шума было предостаточно. Сюзи орет, словно ошпаренная кошка.
Сид велел Тому передать Джемме, что его вызвали по делу, и остаться присматривать за ней. Взяв Фрэнки и Ронни, он поехал в «Тадж».
– Ад кромешный, Сид! Что творится? – завопила Сюзи, когда они приехали. – Что я буду делать с телом? Как избавляться? А если копы пронюхают?
– Сюзи, успокойся и расскажи, что тут произошло.
Оказалось, одна из девиц Сюзи взбеленилась, когда ее лучший клиент предпочел ей другую девчонку, помоложе.
– Они сцепились. А этого я никогда не допущу. Мужчины сюда приходят не скандалы слушать. Этого им и дома хватает.
– Что с зачинщицей скандала?
– Уволила ее за драку, не по головке же гладить. Так эта глупая сука пошла и выпила бутылку мышьяка, что у меня был припасен от мышей. Вконец рехнулась!
– Я так понимаю, она мертва…
– Если нет, то скоро будет.
– Где она сейчас?
– Наверху. В восьмой комнате.
Они поднялись на второй этаж, оказавшись в просторной открытой гостиной, где девицы поджидали клиентов.
– Видишь этот разгром? – угрюмым тоном спросила Сюзи. – Уделала всю гостиную. Зеркало расколошматила. И мою любимую вазу. Вычту у нее из жалованья. У живой или мертвой.
Она толкнула дверь восьмой комнаты. Там на узкой кровати лежала женщина, держась за живот. Ее губы покрывала белесая пена. На глазах вошедших она свесилась вниз, и ее вывернуло на пол.
– Чертовщина! – завопил Фрэнки, поспешив убраться из комнаты.
– Что, Молли, жива еще? – спросила Сюзи.
Женщина застонала.
– Что делать будем? – спросил Ронни.
– Против природы не попрешь, – ответила Сюзи. – Выживет так выживет. А нет – тело в реку и концы в воду. Не хочу полицейских приплетать. Недавно и так задали мне жару. Знаешь, что этот яйцетряс Дональдсон побывал здесь вчера? Хорошо еще, один из его парней постоянно ходит к нам. Предупредил заранее. Я всех посетителей выпроводила через заднюю дверь. Девкам велела вниз спуститься. И как раз этот красавец заявляется. Потом я двоих ребят покрепче у дверей поставила, чтоб чужаков не пускали. Только своих. А то полицейские могут косить под посетителей. Сплошные расходы.
– Эйприл, Эйприл! – всхлипнула Молли.
– О чем она говорит? – спросил Сид.
– Так зовут ее дочку, – послышалось сзади.
Сид поднял голову. У двери стояли несколько девиц. Говорившая посмотрела на него темными мертвыми глазами. Вторая, голая по пояс, привалилась к дверному косяку. Характерная бледность на лице выдавала в ней курильщицу опиума.
– Для Эйприл возьмите… – произнесла Молли, глядя обезумевшими от страха глазами.
Сид увидел банкноту в один фунт, зажатую в ее кулаке.
– Деньги мне не лишние, – заявила Сюзи, потянувшись к банкноте. – По твоей милости мне теперь в гостиной ремонт надо делать.
– Руку убери, – бросил ей Сид.
Он смотрел на лицо умирающей проститутки, покрытое шрамами и царапинами. Часть из них были давними, часть – совсем свежими. Отощавшие руки и ноги, такое же тело, прикрытое поношенным платьишком. Глаза женщины были полны мучительного страха. Не за себя. За маленькую дочь. Она держалась из последних сил, сражалась с отравой и болью, пытаясь найти кого-то, кто позаботится о ее ребенке.
Сид смотрел на нее, а видел другую женщину, умершую давно. Не в комнате. На улице. Свою мать. Ее побелевшее лицо, окровавленную блузку. Мать лучше, чем он, поняла бы ужас женщины, оставляющей ребенка на произвол судьбы в таком месте, как Уайтчепел. Сид вспомнил, как держал на руках безжизненное тело матери, не позволяя полицейским ее увезти. На него снова нахлынуло тогдашнее отчаяние, гнев и чувство вины.
– Уэнтворт-стрит, восемнадцать… миссис Эдвардс… она там… пожалуйста… О боже!
Молли снова схватилась за живот, свернувшись в клубок и воя от боли.
– Слушай. Слушай внимательно, – обратился к ней Сид, садясь на корточки. – Твой ребенок не пропадет. Я сам о ней позабочусь. Обещаю.
Молли закрыла глаза. По щекам покатились слезы. Испустив душераздирающий крик, она забилась в судорогах.
– Помогите ей! – крикнул Сид. – Позовите врача. Ронни, поезжай за доктором Джонс. Отправляйся!
Кто-то из девиц вздыхал, иные заплакали.
