Тогда он предал Фиону. Сейчас ей казалось, что предательство повторяется, хотя причина была другой. Джо заставлял ее стать глухой к голосу сердца, повернуться спиной к родному брату. Джо не знал, каково это – лишиться семьи. Фиона помнила обжигающую боль, разрывавшую ей душу, когда хоронила самых близких: отца, мать, сестру, которой не исполнилось и года. Но считать мертвым живого Чарли… Нет, она никогда этого не сделает!
Фиона тяжело вздохнула. Нужно положить этому конец – всем резким словам и ссорам. Во второй раз они с мужем поссорились снова из-за Чарли. Это плохо, очень плохо и для них самих, и для малышки Кейти. Существовал только один способ прекратить поиски Чарли – найти его.
Фиона решила, вернувшись из Парижа, с удвоенной силой продолжить поиски. Она обследует прибрежные пабы Уоппинга, игорные притоны Уайтчепела. Она отправится туда пешком, одевшись так, как одеваются тамошние женщины. И конечно же, она будет предельно осторожна. Фиона не хуже других знала, насколько опасны бывают порой темные улицы Лондона, но, как и ее брат, она умела выживать на них.
– Все будет хорошо, – сказала она, продолжая воображаемый разговор с Джо. – Вот увидишь. Я найду его. Обязательно найду. И ничего плохого со мной не случится. Чарли этого не допустит.
Но Джо с ней не было. Никто не возразил Фионе, не сказал, что она упряма и ослеплена любовью и что ее слова в лучшем случае глупость, а в худшем – чреваты опасными последствиями.
И потому Фиона совершила крупную ошибку.
Она поверила своим словам.
Глава 10
– Гомруль – пораженческая политика. Вот как это называется! Это капитуляция! – прогремел сэр Стюарт Уолтон, сахарный барон, имевший завод в Уайтчепеле.
Произнеся эти гневные слова, он вонзил зубы в ножку жареного перепела, поданного с гарниром из трюфелей.
Торговцы и промышленники, собравшиеся за столом, одобрительно загалдели, поддерживая его точку зрения. Фредди поднял руку, призывая своих гостей к тишине. Сам он не сидел за столом, а стоял. Точнее, расхаживал перед столом. Разговоры о политике всегда будоражили его, заставляя вскакивать с места.
– Сэр Стюарт, мне целиком понятны ваши взгляды, – сказал Фредди, – но могу ли я воззвать к вашей благосклонности… и попросить задуматься над этим не только как верноподданный гражданин, но и как блестящий промышленник, каким все мы вас знаем?
Снова послышались одобрительные возгласы и звон хрустальных бокалов. Сэр Стюарт махнул рукой. Фредди продолжил:
– Ирландия требует многого в плане денег и людских ресурсов. Но, в отличие от Индии или Южной Африки, вложения в нее приносят более чем скромные доходы. В этой стране нет хлопка. Там не растет чай, кофе и сахарный тростник. В ирландских недрах не попадаются золотые слитки и алмазы. Гомруль даст всем этим агрессивным крикунам, ратующим за полную независимость Ирландии, ограниченное самоуправление, но Британия по-прежнему будет собирать налоги. Образно говоря, мы не кормим корову, не заботимся об устройстве ей хлева, но забираем у нее молоко. Это выгодное дело, и вы, сэр Стюарт, вряд ли станете отрицать очевидное. Начинается новое столетие, которое уже назвали международным. Британии придется еще сильнее и жестче, чем прежде, конкурировать с Германией, Россией, Францией и таким колоссом, как Америка. А хорошая деловая обстановка немыслима без хорошего правительства.
– Вы абсолютно правы, мой мальчик! – воскликнул бумажный магнат Джон Филлипс.
Послышались одобрительные возгласы, выражение согласия с мнением Фредди, аплодисменты. Даже сэр Стюарт кивал. Чувствовалось, речь Литтона успокоила его. Джон Филлипс встал, вытер рот и провозгласил тост:
– За Фредди Литтона! Фредди понимает нас, выражает наши интересы, и я хочу, чтобы он представлял их в правительстве. Фредди, мальчик мой, я буду голосовать за вас.
И опять гости одобрительно зашумели. Взметнулись руки с наполненными бокалами, но не все. Фредди приветливо улыбался, а глаза зорко следили за теми, кто не торопился поддержать тост. Первым он заметил Эдвина Уолтерса, крупного пуговичного фабриканта. Тот не поднял бокал по понятной причине: он был пуст, и Уолтерс ждал, когда официант его наполнит. Вторым, кого заметил Фредди, был Дональд Лэм, занимавшийся серебрением изделий и владевший сетью мастерских. Но и здесь причина была очевидна: Лэм уронил на колени булочку и торопился ее подобрать, пока та не упала на пол. Не поднял бокал и Джо Бристоу, однако там никаких заметных причин не было. Он просто не хотел пить за Фредди. Джо сидел, откинувшись на спинку стула, и его лицо было непроницаемым.
– Фредди, а какая польза Восточному Лондону от гомруля? – спросил Джо, дождавшись, когда смолкнут возгласы. – Какие блага принесет ограниченное ирландское самоуправление грузчикам, работницам спичечных фабрик и уборщицам в Уайтчепеле, Уоппинге и Лаймхаусе?
Улыбка Фредди сделалась напряженной. От Бристоу этого и следовало ожидать. Он был крупным торговцем, но действовал совсем не так, как его собратья. Джо не жаловался на налоги. Не требовал правительственного контроля над профсоюзами и тюремных сроков для бастующих рабочих. Вместо этого Бристоу защищал права рабочих. Его поведение раздражало Фредди. Чертов упрямец!
– Как вы наверняка знаете, Джо, многие из моих избирателей и ваших рабочих – ирландцы. Выступая в поддержку гомруля, я учитываю и их интересы. Заботы Ирландии по-прежнему остаются их заботами. Вы же это понимаете?
– Нет, Фредди, не понимаю, – ответил Джо. – Если ирландец живет в Восточном Лондоне, он уже не в Ирландии. Спрашивается, зачем он уехал из родной страны? Чтобы найти работу. Чтобы зарабатывать больше, чем у себя на родине. Он хочет денег, которых хватало бы на еду и одежду для детей. На их учебу, чтобы не бросали школу и не шли на фабрики из-за необходимости помогать семье. Здешнему ирландцу плевать, если Вестминстер рассорится с Дублином. Его больше волнует возможность вступить в профсоюз и не быть уволенным за это. Что вы намерены сделать для него?
– Я очень рад, что вы спросили об этом, – сказал Фредди; он любил подобные вопросы, поскольку давно научился на них отвечать. – Вот мой ответ: столько, сколько я в состоянии сделать. Я уже довел до сведения правительства амбициозный план социальных реформ в Восточном Лондоне. Недавно оно выделило деньги для ремесленной школы для девочек при миссии Тойнби. Вы наверняка знаете, что я тесно сотрудничаю с одним молодым доктором, практикующим в Уайтчепеле, над осуществлением моей идеи об открытии бесплатных больниц для беременных женщин и маленьких детей. Я добиваюсь выделения субсидий на молоко для младенцев, веду переговоры о внедрении программы по основам здорового образа жизни и личной гигиены для начальных школ. Я также являюсь председателем комитета, который следит за посещаемостью школьных занятий детьми из бедных семей. Это касается детей всех возрастов. Мои планы гораздо обширнее, и я мог бы еще многое рассказать моим уважаемым гостям, но замечаю неоднократные попытки официантов подать на стол говядину по-веллингтонски. Боюсь, дальнейшее промедление может обернуться бунтом за столом.
