– Спасибо, мистер Фостер. Огромное спасибо за все. Мы будем очень осторожны.
Фостер удалился, оставив Фиону наедине с братьями. Шейми сидел во главе большого соснового стола. Сид устроился сбоку, Фиона – напротив. Все недавние страсти, включая обморок Сида и операцию на кухонном столе, улеглись. В дом вернулась ночная тишина. Тикали часы. Из подтекающего крана медленно капала вода.
Фиона смотрела на брата. Его лицо изменилось. Постарел, осунулся. Глаза были жесткими и настороженными. Но в них она все равно видела мальчика, которого все эти годы помнила.
Она мотнула головой, кусая губы, чтобы снова не заплакать, однако удержать слезы не удалось. Фиона потянулась через стол и накрыла ладонью крупную, испещренную шрамами руку Чарли. Впервые за двенадцать лет они снова сидели вместе: она, Чарли и Шейми.
– Ты меня прости, – сказал Чарли. – За Джо. За этот приход. За все.
– Ешь, – сказала Фиона, вытирая глаза. – Тебе нужно подкрепиться.
Младший брат тоже не притронулся к еде. Шейми сидел с отрешенным видом.
– Шейми, дорогой, и ты тоже ешь.
Шейми демонстративно отодвинул тарелку.
– Не хочу я никакого супа, – буркнул он. – Может, мне кто-нибудь все-таки объяснит эту чертовщину?
Фиона заговорила, но Сид ее перебил. Он рассказал Шейми, что́ в действительности произошло с ним в далеком восемьдесят восьмом году, как он стал Сидом Мэлоуном, какой жизнью жил все последующие годы и почему теперь находится в бегах. Он ничего не приукрасил, а когда закончил, Шейми, до сих пор не проронивший ни слова, повернулся к сестре и срывающимся голосом спросил:
– Фиона, как ты могла молчать? Ведь Чарли и мой брат тоже.
– Я… думала, тебя это огорчит. Вы с Чарли были так близки, и я не хотела… – попыталась объяснить Фиона.
Не дослушав, разъяренный Шейми вскочил со стула:
– Черт тебя побери, Фиона! Ты всегда сюсюкалась со мной!
– Повежливее, парень, – сказал ему Сид.
– Ах, повежливее? Повежливее? Забавно слышать это от тебя. А ты не думаешь, что взламывать сейфы и грабить банки – это несколько невежливо?
– Шейми, довольно! – не выдержала Фиона.
– Ты когда-нибудь собиралась мне рассказать?
– Я хотела. Надеялась, что расскажу. Но сначала я надеялась отыскать Чарли и склонить его…
– К чему? К купажированию чая? К торговле персиками? Невероятно! – замотал головой Шейми. – Оказывается, мой брат не погиб. Он жив. Более того, он стал самым знаменитым лондонским преступником, а я ничего не знал. Фи, может, ты еще что-то от меня утаиваешь? – Он выдвинул стул. – Погоди, не отвечай. Дай я сперва сяду.
– Парень рассердился, – глядя на Фиону, произнес Сид.
– Ты чертовски прав! Я рассердился!
– Ну, узнал бы, и что бы тебе это дало? – спросила Фиона. – Чарли открещивался от меня. От нас. Потому я и не хотела тебе рассказывать. Думала, что правда больно по тебе ударит. Мне хотелось тебя уберечь.
– Прекрати! Хватит пытаться меня уберечь и оградить. Сколько раз я тебе твердил, но ты не желала слушать. Я давно уже не тот маленький Шейми. Я взрослый человек.
– Так изволь и вести себя как взрослый! – не выдержал Чарли. – У Фионы муж в больнице, беглец в доме и сама она почти на сносях. Ей только не хватает твоих проблем.
– Все эти годы, – угрюмо произнес Шейми, – все эти годы я прожил без тебя. А старший брат был бы мне совсем не лишним.
– В этом я перед тобой виноват. Ты даже не представляешь насколько. Но сейчас-то я здесь.
– Угу. Какой сюрприз! Может, даже сходим поиграть в мяч, – с горечью ответил Шейми.
Он пододвинул к себе хлеб, отломил кусок и погрузил в суп.
Чарли откусил от своего сэндвича. Оба замолчали. У Фионы заныло сердце.
Как она хотела, чтобы они вновь стали семьей, как мечтала о воссоединении. Вот оно, воссоединение, но не такое, каким ей виделось. Совсем не такое.
Она взглянула на Чарли, потом на Шейми. Братья были похожи. Оба рыжеволосые и зеленоглазые. Оба непоседливые, пренебрегающие опасностью, неуправляемые. Сейчас каждый сидел, уткнувшись в тарелку. Шейми продолжал злиться. Чарли снедало чувство вины.
Ей хотелось возобновить общий разговор. Сделать новую попытку. Их воссоединение не было идеальным. Идеалом там и не пахло, но это лучше, чем ничего. Неужели они этого не понимают? Фиона не знала, сколько они вот так просидят за одним столом. Не знала, что́ принесет наступивший день ее братьям, Джо и ей самой. Но хотя бы эти считаные часы они проведут у нее на кухне. Будут пить вино. Есть. Разговаривать. Снова вместе. Семьей.
Шейми вдруг перестал жевать и кашлянул.
– Чарли, – позвал он.
– Чего тебе, парень, – ответил Чарли.
Фиона взяла их за руки. Затаив дыхание, она смотрела на братьев, надеясь услышать слова примирения и прощения. Слова, которые перебросят мостик через скорбную пропасть лет. Слова, которые вновь сделают их братьями.
– Чарли, будь любезен, передай мне соль.
Глава 70
Элла поднялась в мансарду, посмотрела на лежащую подругу и озабоченно нахмурилась.
– Инди, так дело не пойдет. Тебе обязательно нужно позавтракать. Что, так трудно было выпить молока? Съесть пару тостов?
– Мне ничего не лезет в рот. Постоянные позывы на рвоту.
– С чего бы? Ты же ничего не ела.
– Ну вот опять!
Индия встала и поспешила вниз, где находилась единственная в квартире уборная. Когда она доплелась до комнаты, Элла по-прежнему была там. Шатаясь, Индия подошла к кровати, легла и застонала.
– Инди, ты меня пугаешь.
– Элла, это всего-навсего нервы. Мне с детства стоит только понервничать, как тут же выворачивает наизнанку.
– Ты же знаешь, с ним все будет в порядке, – сказала Элла, беря ее за руку.
– Я очень за него боюсь. Вдруг ему сейчас больно? Ему медицинская помощь нужна, а кто о нем позаботится? Два дня прошло, и никаких вестей. Что, если он мертв? – дрогнувшим голосом произнесла Индия.
– Тсс! Немедленно прекрати такие речи. Он жив.
– Ты ведь сама не знаешь.
– Знаю. Он выдержит и прыжок из окна, и пулю. Он бывал в еще худших переделках. И потом, будь он мертв, нашлось бы его тело, и мы бы об этом уже знали. Все лондонские разносчики газет орали бы на разные голоса. Инди, с Сидом все в порядке. Можешь мне верить.
– Тогда почему от него до сих пор нет вестей?
– Он что, настолько глуп? Нет, конечно. Он прекрасно знает, что за тобой следят. Полиция этого особо и не скрывает. Один так и пожирает глазами каждого посетителя. Второй шерстит всю приходящую почту. Еще двое ошиваются снаружи.
