– Что-то я опять проголодался, – сообщил Альби. – Пойду гляну, не завалялся ли где сэндвич.
– А нам принесешь? – спросила Уилла. – Не забудь добавить маринованных огурчиков. И лимонный сквош.
– Желаете что-нибудь еще, мадам? – тоном официанта спросил Альби.
– Торт.
Альби удалился, оставив сестру и Шейми вдвоем. Уилла перевернулась на живот и приподнялась на локтях.
– А без тебя, Шейми, будет одиноко. Не с кем будет поговорить о горах.
– Поговори с Альби.
– Он мне сразу рот заткнет. Только и бубнит, что я могу пораниться или что-то сломать. На самом деле он просто злится моим успехам. Как же, девчонка лазает по горам лучше, чем он. – (Шейми засмеялся.) – Кстати, ты помнишь Джорджа Мэллори? Мы с ним познакомились на лекции Шеклтона. Весной собирается подняться на Монблан. У него хорошие альпинистские навыки. Я хочу поехать с ним. Во всяком случае, надеюсь. Все зависит от того, сумею ли я уломать Альби. Родители ни за что не отпустят меня одну. Это может повредить моей репутации.
Идея Уиллы отправиться с Мэллори в Альпы неожиданно вызвала у Шейми волну ревности.
– Отличная затея, – сказал он вслух. – Надеюсь, вы неплохо проведете время.
– Ты так считаешь? – удивилась она.
– Конечно. Зачем мне врать?
Уилла пожала плечами и сменила тему:
– Значит, в ближайшем будущем меня ждет визит к Фионе? Ты ведь так и не решился сообщить ей ошеломляющую новость?
– Да, не решился, – угрюмо ответил Шейми.
С недавних пор, когда речь заходила о Фионе, у Шейми становилось тяжело на сердце. Если бы он мог, то хоть завтра вернулся бы к сестре. Но как туда вернешься? Придется извиняться, соглашаться ехать в Гротон, чего он никак не собирался делать. Его упрямая сестра ни за что не стала извиняться бы, и он не знал, как быть.
– Ты мог бы навестить Фиону еще до отъезда в Гренландию, – сказала Уилла, словно прочитав его мысли.
Она частенько это делала, пугая Шейми своей проницательностью.
– Нет! – отрезал Шейми.
– Уверена, за это время Фиона порядком остыла.
– Нет.
– Просто мысли вслух. – Уилла вновь подняла голову к небу, глядя на созвездие Ориона, великого охотника. – Как думаешь, кто-нибудь смотрит сейчас на него в Антарктике? А на Монблане, Килиманджаро и Эвересте он виден? Эх, хотела бы я быть Орионом и видеть то, что видит он. Целый мир! Всю магию и тайны мира, красоту и силу, беды и опасности.
Черт, и как у нее это получается?! – мысленно удивился Шейми. Как несколькими словами она умеет точно передать то, что я чувствую? Повернув голову, он взглянул на Уиллу. На ее лицо, освещенное луной, на изгиб ее рта и восторженные глаза. И вдруг, с глубокой внутренней болью, он почувствовал, что будет скучать по Уилле. Сильнее, чем по Альби, и даже сильнее, чем по своей семье. Сейчас ей семнадцать, а когда он вернется из Антарктики, будет девятнадцать или двадцать. Она повзрослеет. Возможно, обручится с кем-нибудь или даже выйдет замуж. От этой мысли Шейми стало пронзительно грустно. Захотелось рассказать Уилле о своих чувствах, но он не знал, как это сделать. Такие вещи давались ему еще хуже, чем латынь.
– Уилла… – начал он.
– Я знаю, – произнесла она. – Я тоже буду по тебе скучать. – Она порывисто и крепко поцеловала его. – Береги себя. И возвращайся.
– Жди меня.
Уилла поморщилась, словно он был не вправе обращаться к ней с такой просьбой.
– Нет.
– Почему?
– А если бы мы поменялись местами и в плавание отправилась я, ты бы стал меня ждать? Сидел бы на одном месте, когда еще не все пустыни нанесены на карту, вершины не всех гор покорены, когда остались уголки, где до сих пор не ступала нога человека? И тебе отчаянно хочется там побывать, исследовать, нанести на карту. Ты чувствуешь, что зачахнешь и умрешь, если этого не сделаешь. Ты бы стал меня дожидаться?
С другой девчонкой он бы заикался, запинался и нес цветистую чепуху. Но не с Уиллой. Ей он мог сказать правду.
– Нет, не стал бы, – ответил Шейми и, помолчав, спросил: – Альби знает о твоем замысле? А родители?
– Я постоянно говорю о путешествиях, но родители считают это обычной болтовней.
Прежде и Шейми так думал, однако сейчас его уверенность поколебалась.
– Почему бы тебе не войти в состав какой-нибудь экспедиции? – предложил он.
– Ты спятил? – засмеялась Уилла. – Плыть на корабле, где сплошные мужчины?
– Об этом я как-то не подумал.
– Верх надежд – выйти замуж за капитана и плавать вместе с ним. Никто не возьмет женщину в экспедицию. Ни в морскую, ни в сухопутную. Представляешь, какой бы разразился скандал? И никто не согласится финансировать экспедицию, затеваемую женщиной. Пусть я оказалась бы успешнее Скотта и Нансена, вместе взятых, это не переломило бы устоявшихся представлений. Королевское географическое общество не дало бы мне ни фартинга. Остается одно: путешествовать на собственные средства.
– Как?
– С помощью моей сумасшедшей тетки Эдвины, маминой старшей сестры. Она старая дева и суфражистка. Говорит, что брак ничем не лучше заключения в тюрьму или в приют для умалишенных. По ее мнению, у молодых женщин должно быть право выбора. Но помимо этого, нужны деньги. Тетка положила на мое имя пять тысяч фунтов. Я смогу их получить, когда достигну восемнадцатилетия. Конечно, на такую экспедицию, как у Скотта, не хватит, зато я смогу несколько раз обогнуть земной шар.
– И ты всерьез намерена путешествовать? – спросил изумленный Шейми. – Оставить дом, семью и отправиться в неведомые края?
– Да, – кивнула Уилла, глядя на него жестко и решительно.
Шейми подумал о миссис Олден, о том, как всякий раз она тревожилась и расстраивалась, когда Уилла взбиралась на холмы или отправлялась бродить по окрестностям, возвращаясь перепачканной и исцарапанной.
– Уиллс, это будет непросто.
– То-то я не знаю.
Уилла замолчала, потом снова поцеловала Шейми. Ее губы были сладкими, но с привкусом горечи. Возможно, этот поцелуй последний.
– Шейми, давай встретимся там, – сказала она.
– Где?
Уилла подняла голову к вечернему небу и улыбнулась:
– Точного места я не знаю. Где-то там. Где-то в этом широком мире. Где-то под Орионом.
Глава 60
Фрэнки Беттс знал, как ему поступить. Он должен был это сделать.
Неспешным шагом он дошел до рынка Спитафилдс, заглянул в паб, чтобы пропустить утреннюю пинту портера, затем купил ярко-красную розу себе в петлицу.
Сегодня он оделся как рабочий. Так обычно одевался Сид: брюки из грубой ткани, рубашка без ворота, матросская куртка и шерстяная шапка. Из петлицы его темно-синей куртки торчала красная роза. Фрэнки знал, что Сиду такое не понравилось бы. Однако сегодня Фрэнки требовалось привлечь к себе толику внимания. Ровно столько, чтобы посетители паба, куда он заходил, и цветочница, с которой флиртовал, запомнили бы его.
