– Давайте не уклоняться от насущных тем! – вспыхнул Фредди.
– Я думал, что как раз говорю на очень насущную тему, – парировал Джо, рассчитывая вызвать смех собравшихся.
– Тогда расскажите этим добрым людям о ваших планах по сдерживанию ужасающей преступности в Уайтчепеле. Да и есть ли у вас какие-либо планы?
– Представьте себе, есть. Я планирую построить больше школ.
– Школ? – театрально расхохотался Фредди. – Нам не нужны школы. Уж если что нам и нужно, так это…
– Что? Тюрьмы? Больше тюрем?
– Я так не говорил… – начал было Фредди, но Джо не оставил ему шансов закончить.
Джо подгонял Литтона, стремясь направить разговор в нужное русло, но достигнуть желаемого результата не мог. Пока не мог.
– Рассказать вам, почему мистер Литтон считает тюрьмы важнее школ? – спросил он. – Потому что он скорее предпочтет упрятать вас за решетку, чем обучать! Образованные люди задают слишком много вопросов. Вы вдруг захотите узнать, почему вкалываете по четырнадцать часов ежедневно, зарабатывая лишь фунт в неделю. Или почему ваши дети отправляются на фабрики, в шахты или мыть посуду и полы в пабах, тогда как другие слои общества посылают своих детей в Оксфорд и Кембридж.
– Это всего-навсего типичная марксистская трескотня! – крикнул взбешенный Фредди. – Если правительство решит, что Уайтчепелу нужно больше школ, они появятся. Обязательно появятся. Я вам обещаю, что…
Фредди распалялся все сильнее, и впервые за вечер Джо улыбнулся. Он повернулся к газетчику, сидевшему рядом. Тот торопливо строчил в блокноте.
– Вы записываете все? – спросил Джо.
– Каждое слово, – ответил репортер, продолжая писать.
Все газеты освещали сражение за представительство от Тауэр-Хамлетс, публикуя каждое колкое и оскорбительное словцо, которым обменивались кандидаты, а также все их обещания. В глубине души Джо сомневался, что ему удастся собственными глазами увидеть зал заседаний Вестминстера. Но, когда пройдут выборы, он вменит себе в обязанность следить, чтобы каждое обещание, данное победителем и запечатленное газетами, непременно было выполнено. Быть может, на следующий год, уже при новом правительстве, в Уайтчепеле появятся новые школы, станет больше патронажных сестер, а число обветшалых домов и отчаявшихся людей уменьшится.
Кто-то протянул ему пинту пива. Джо сделал большой глоток. Портер был как бальзам для его воспаленного горла. Облизав с губ пену, Джо стал дожидаться шанса снова включиться в дебаты и потребовать от соперника изыскать средства на строительство новых больниц, благотворительных кухонь, сиротских приютов и вдовьих домов.
В отличие от Фредди, Джо сражался за нечто большее, чем представительство от Тауэр-Хамлетс и привилегию заседать в парламенте. За нечто большее, чем собственная карьера в политике.
Он сражался за справедливость для жителей Восточного Лондона. За их права и возможности. За окончание эпохи бедности и невежества. Эпохи беспросветности и безнадежности.
Джо сражался единственным оставшимся у него способом за воссоединение с семьей.
Глава 49
В сгущающихся сумерках Сид увидел ее. Индию. Теперь его Индию. Она шла впереди, вверх по Ричмонд-Хилл. Одной рукой она придерживала шляпу, в другой – у нее была дорожная сумка, из которой выглядывала бутылка вина.
Индия пыталась идти шагом, но постоянно сбивалась на бег. Вскоре она свернула на Арден-стрит и вошла в небольшой трехэтажный дом. Квартиру здесь они сняли по настоянию Сида – подальше от мест, где жили. То был единственный способ видеться с Индией. Его люди не пронюхают об этом месте, а значит, ничто не будет угрожать ее безопасности.
Достав ключ, Сид открыл дверь и вошел в узкую парадную. Индия уже поднималась на третий этаж. Он слышал, как на втором она поздоровалась с престарелой соседкой!
– Здравствуйте, миссис Энсли. Как поживаете?
– Спасибо, дорогая, замечательно. А как мистер Бакстер?
Мистер Бакстер. Услышав эту фамилию, Сид улыбнулся. Так он представился домовладелице, когда они впервые зашли в этот дом узнать насчет квартиры.
– Меня зовут Альфред Бакстер, а это моя жена Теодора.
Фамилию он позаимствовал, увидев на стенке омнибуса рекламу какао Бакстера. Хозяйке он назвался коммивояжером и сообщил, что бо́льшую часть времени проводит в разъездах, а жена не любит оставаться одна и потому уезжает к матери в провинцию. В Лондоне они будут появляться нечасто и готовы заплатить вперед. Плата за год устроит? Изумленная неожиданной удачей, домовладелица тут же сдала им квартиру, не задавая вопросов.
Сид слышал, как Индия простилась с миссис Энсли, взбежала на последний марш лестницы и отперла дверь. Он поднялся следом. Бросив плащ и сумку в передней, Индия пошла по квартире, окликая Сида. Он закрыл глаза, наслаждаясь звуком собственного имени в ее устах. Искренностью голоса. Счастьем.
Сид знал: очень скоро она убедится, что его в квартире нет. Снятое жилище было скромным: большая открытая гостиная с таким же большим окном от пола до потолка, спальня, кухонька и уборная. Квартира сдавалась с минимальным набором мебели. Ковры и занавески Индия купила сама. Сид тихонечко закрыл дверь. Индия успела обследовать спальню. Выскочив оттуда и увидев его, она застыла на месте.
– Добрый вечер, миссис Бакстер, – улыбнулся Сид, протянув ей букет белых роз. – Выходил за ними. Думал, успею вернуться раньше тебя, но…
Не дав Сиду договорить, Индия бросилась к нему, обняла за шею и принялась страстно целовать.
– Я так волновалась, – призналась она. – Увидела, что тебя нет дома. Подумала: а вдруг ты не придешь?
Сид ответил поцелуем, затем отстранился, торопясь сменить тему. Этой любви было для него слишком много. Так и утонуть недолго.
– Проголодалась? – спросил он. – Должно быть, проработала весь день. Я принес еду.
Сид сходил на кухню и вернулся с корзиной и парой бокалов. Корзину он поставил на стол под окном и начал вынимать из нее снедь.
Индия покачала головой.
– Я хочу только тебя, – сказала она и снова поцеловала Сида.
– А как насчет промочить горло бокалом вина?
Сид полез в ее сумку за бутылкой. От резкого движения сумка опрокинулась. Оттуда выскользнула папка, а из папки – раскрашенные фотографии с видами зеленых холмов, кобальтового залива и высоченных утесов над морем. Подняв снимки, Сид взглянул на них и застыл в изумлении.
– Что это за место? – спросил он, глядя на фотографии.
– Участок земли, оставленный мне двоюродным братом в Калифорнии. Место называется Пойнт-Рейес. Продать участок я не могу. Во всяком случае, так говорил американский агент по недвижимости… Сид? Что случилось? У тебя такой странный вид.
Сид покачал головой и засмеялся:
