Она смотрела на родню Эллы. На мистера Московица, хмуро разглядывающего сцепленные пальцы. На миссис Московиц, не забывавшую разливать чай. На Эллу, переругивающуюся с Янки. На маленькую Пози, обхватившую ее большой палец.
И вдруг из глаз Индии хлынули слезы. Она поняла: именно так и ведет себя семья. Эти люди поняли ее усталость, растерянность, страхи и решили хотя бы на время сделать ее беды своими. Индия вытерла глаза, надеясь, что никто не видит. Никто не видел. Все слушали Эллу, а та отбивалась от Янки, сомневавшегося насчет скорого появления новой работы.
– Мы побывали всего в трех больницах. В Лондоне полно других. Что-нибудь да найдем, – утверждала Элла.
– Везде будет повторяться та же история, – усмехнулся Янки. – Радуйтесь, если найдете работу уборщиц. Держу пари, Гиффорд об этом позаботился.
– Мелешь о том, чего сам не знаешь.
– Постойте, постойте! – воскликнула миссис Московиц. – Я чего-то недопонимаю. Зачем вы обе клянчите работу по больницам? Я уже которую неделю слышу, как вы долдоните про свою больницу. Так вы ее хотите? – спросила Сара Московиц, глядя то на дочь, то на Индию.
– Конечно хотим, – ответила Элла.
– Так у вас она уже есть. Здесь.
– Мама, ты предлагаешь принимать больных в ресторане? – опешила Элла.
– Бист ду мишугенэ?
[33] Во дворе! Бак для кипячения белья передвинем в дальний конец. У нас есть старый сарай. В нем и откроете свой кабинет.
– На заднем дворе? – переспросила Индия. – Но, миссис Московиц, это… двор.
– И что?
– Там нет смотрового стола. Нет горячей воды. Необходимых инструментов. Нет автоклава. Далеко не идеальные условия для проведения операций.
Миссис Московиц взмахнула рукой, словно отгоняя докучливую муху.
– Вам идеальные условия нужны или кабинет? В Петербурге мы встречали лекарей на рынках. Представь себе: мясник одновременно работает зубодером. Рядом лежат свиные головы. Чем громче пациенты вопили, тем меньше он с них брал. Почему? Это помогало торговле. Люди приходили поглазеть на пациентов и заодно покупали колбасу.
– А где мы найдем пациентов? Как они узнают про наш кабинет? – спросила Элла.
– Ой, вэй, как вы обе умеете из мухи сделать слона. – Миссис Московиц повернулась и громко крикнула: – Гершель! Гершель Файн!
Крепко сбитый молодой человек, несший на плече корзину с луком, остановился.
– Слушаю, миссис Московиц.
– Когда твоей Эве рожать?
– Где-то через месяц.
– Она нашла себе врача?
– Врача? – невесело усмехнулся Гершель Файн. – На жалованье лоточника? Хорошо, если мы ветеринара найдем.
– Так вот что я тебе скажу. Будут тебе и врач, и медсестра. Причем лучшие в Лондоне! За это ты будешь целую неделю бесплатно снабжать нас овощами и фруктами.
Гершель Файн посмотрел на миссис Московиц. Снова нахмурился. Пожевал губу, после чего сказал:
– Кроме изюма. Он уже в цене, а вам понадобится не меньше пяти фунтов. На остальное согласен. Целую неделю бесплатных поставок.
Миссис Московиц вздохнула:
– Ох, Гершель Файн, жестокий ты человек. Очень жестокий. Ну да ладно. Изюм скостим. По рукам?
– По рукам.
– Скажи Эве, пусть завтра приходит. Девочки ее посмотрят.
– Но ребенок-то родится еще через месяц.
– Дородовой осмотр входит в плату. Им же нужно заранее знать, что к чему.
– Хорошо, я жене скажу, – кивнул удивленный Гершель Файн и понес лук на кухню.
– Ну вот, девочки! – Миссис Московиц торжествующе улыбалась. – Первая пациентка у вас уже есть. Ваш кабинет официально открыт. Принимайтесь за уборку сарая. Мистер Московиц вам поможет. Ты им поможешь, мистер Московиц?
Прежде чем он успел высказать свое согласие или несогласие, Индия нашла новую причину:
– Миссис Московиц, здесь не все так просто. Я вынуждена искать оплачиваемую работу. Мне надо чем-то платить за жилье.
– Поживешь у нас.
– Спасибо за щедрое предложение, но это невозможно.
Миссис Московиц потянулась через стол и коснулась руки Индии:
– При всем уважении, дорогая Индия, насчет возможностей я спрашиваю у Бога, а не у тебя.
– Но я не хочу быть вам в тягость.
– Дорогуша, ты ничего не знаешь о тяготах. А я знаю. И про настоящие беды знаю. Казаки с шашками – это беда. Смотреть, как у тебя на глазах избивают твоего отца или мужа, – это беда. А девчонка, которая почти ничего не ест и не путается под ногами, – совсем не беда. И никому не в тягость. – А затем, словно вдруг вспомнив, добавила: – Естественно, решать мистеру Московицу. Как он скажет, так и будет. Если он согласится, ты останешься… Мистер Московиц, о тебе речь! – напомнила Сара, хлопнув по столу.
Мендель Московиц задумчиво посмотрел на жену. Пощипал бороду. Затем отхлебнул из чашки и сказал:
– Она остается.
Младшие дети радостно загалдели.
– Вот и решено, – подытожила миссис Московиц.
Так оно и случилось. Индия продала все, кроме кровати, одежды и книг. Оставшееся имущество Янки и Арон перевезли на Брик-лейн в тележке, запряженной ослом. Кровать запихнули в мансарду, где спали Элла и сестры. Индии пришлось спать вместе с Пози. Комнатка была тесная, негде повернуться. Летом здесь царила духота. Вдобавок Пози мешала Индии спать, хихикая и рассказывая разные истории. Но Индия считала, что обрела лучшее жилье, какое у нее когда-либо было. Каждый вечер она падала в кровать уставшей и счастливой, а каждое утро радостно просыпалась, готовая ко всем событиям нового дня.
Событий хватало. Они с Эллой работали от восхода до заката, с часовым перерывом на обед, и принимали до семидесяти пациентов в день. Но даже когда рабочий день заканчивался, как сегодня, им приходилось убирать так называемый кабинет, подметать площадку под навесом и кипятить инструменты на кухне миссис Московиц.
Индия шла со шваброй и ведром в сарай, когда дверь кухни снова открылась. Она ожидала увидеть миссис Московиц и услышать очередное распоряжение, однако из двери вышел Сид Мэлоун. Они не виделись несколько недель, с того дня, как он привез к ней больную девочку Джесси. В грубых брюках, рубашке и жилете, Сид был просто неотразим. Увидев Индию, он улыбнулся во весь рот. Ее же при виде Сида охватили противоречивые желания. Ей хотелось побежать к нему и одновременно спрятаться подальше. От этой эмоциональной каши у Индии голова пошла кругом. Она лишь улыбнулась в ответ и помахала ему.
– Мэлоун! – весело приветствовала его Элла. – Что у тебя стряслось, парень? Катар? Ревматизм? Прострел? Присаживайся, мы тебя осмотрим.
