– Не переживайте, я пошутил, – улыбнулся Бахрам. – Портрет очень хорош. Настолько хорош, что мне лучше не глядеть на него. Он заставляет меня гордиться. У вас есть другие картины?
– Нет. – Зарифа посмотрела ему в глаза и смело продолжила: – Меня никто никогда так не вдохновлял, как вы.
Кажется, Бахрам немного растерялся. Я решил, что самое время мне вмешаться, пока Зарифа не сказала слишком многого и не лишила себя очарования таинственности.
– Расскажите нам, что вы делали эти два месяца.
– Прошло два месяца? Как же быстро идёт там время…
– Где – там?
– В тонком мире. Там, где обитают души и… все остальные.
– Вы говорили с этой Мануш?
– Да, я говорил с ней. Такая несчастная женщина. Очень одинокая. Никто её не любил, и она никого не любила. По-настоящему она была привязана только к этой квартире. Поэтому она и не ушла. Продолжала заботиться о ней, мыла вашу посуду. А потом вы, – он кивнул на меня, – объявили себя мёртвым. Но при этом остались жить здесь. Она решила, что вы – призрак, который собирается остаться на её жилплощади. Живых она терпела, они для неё – словно бы арендаторы, которые рано или поздно уйдут. Но мёртвых, собирающихся навечно остаться в её доме, она терпеть не станет.
– Да вы издеваетесь! Я не мёртв! Ладно, другие верят во всё, что написано в Фейсбуке, а с вами-то что?
– Нельзя манипулировать представлениями большой группы людей о реальности и ожидать при этом, что реальность не начнёт меняться.
– Теперь, если я пустил слух, что умер, я должен на самом деле умереть?!
– Необязательно. Но будьте готовы к тому, что все, кого вы знаете, станут считать вас мёртвым.
Да уж, такого эффекта от своего розыгрыша я не ожидал. В другое время я ответил бы Бахраму, что он несёт какие-то бредни, но события этих двух месяцев невозможно было объяснить иначе. Тут мне стало по-настоящему страшно.
– Что теперь будет с Мануш? Она оставит нас в покое? – Кажется, моё сомнительное положение ничуть не огорчило Зарифу. Она так и извивалась на диване рядом с Бахрамом, чуть ли не обнюхивала его, мне даже было неловко на неё глядеть. Интересно, он заметил?
– Она согласна угомониться. Только если вы покинете квартиру.
– Как это – покину квартиру?! Я здесь живу! У меня здесь… – я чуть было не сказал «крысиный король». – Мама и сестра!
– Возможно, вам стоит просто вернуться в мир живых, – мягко пояснил Бахрам и покосился на Зарифу, которая как будто случайно задела его острое колено своим.
– Это не так просто сделать… и не так быстро.
– Я уговорил её потерпеть немного. У вас будет время.
– И ради этого мы продержали вас в нашей гостиной два месяца. Чтобы вы сказали мне, что единственный способ угомонить призрака – это сделать то, что она хочет. Супер! А никак нельзя просто избавиться от неё?
– Я не экзорцист и не охотник за привидениями. Я действую убеждением и добротой. Если вас это не устраивает, можете позвать кого-то другого. Прошу прощения за то, что так долго и впустую сидел у вас. Теперь я пойду домой.
– Нет! – Зарифа вцепилась в руку Бахрама, нашла-таки благовидный предлог полапать его. – Не слушайте моего брата. Он – неблагодарная св… эм. Неблагодарное существо.
Я мысленно заржал: Зарифа показала было зубки, но вдруг испугалась, что правильному, спокойному и вежливому Бахраму это не понравится.
– Останьтесь у нас ещё немного, – взмолилась Зарифа, глядя на вставшего Бахрама снизу вверх, так и не отпуская его руки. Во всей этой картине, в позе и лице Зарифы было что-то от прерафаэлитов. Я почувствовал себя очень неудобно и решил сходить на кухню проверить, как там мама – вдруг сидит, привязанная к стулу, и крысы уже начали пожирать её.
Мама была в порядке, но очень злая.
– Там Бахрам очнулся, – осторожно сообщил я.
– Знаю. – Мама нетерпеливо похлопала себя прихваткой по ноге. – Зарифа мне сказала. И ещё сказала, что, если я высуну свой нос из кухни, она выпрыгнет из окна.
– Так второй этаж же.
– Она сказала, будет прыгать головой вниз. Что они там делают? Почему ты ушёл оттуда?
– Разговаривают вроде.
– О чём? Он будет брать с нас деньги? Мы с ним об оплате не договаривались.
Я прислушался к голосам в гостиной. Зарифа нарочно задала их беседе интимный тон, и теперь слов было не разобрать. Оставалось только удивляться её прыти. Странно, что до сих пор она не пыталась никого охмурить, ведь может, оказывается!
Спустя полчаса голоса переместились в коридор, заскрипела входная дверь, щёлкнул замок. Зарифа вбежала к нам с пылающими щеками, и пылали они вовсе не от искусственных румян.
– И сколько он взял? – Мама упёрла кулаки в бока.
– Ничего не взял! Он сказал… – Зарифа захлебнулась счастьем, отдышалась: – Он сказал, что ему не нужны деньги, а если мы хотим отблагодарить его, то я должна пойти с ним на свидание!
– Что?! – завопили мы с мамой одновременно.
– Аллилуйя! – пропел я, радуясь, что хотя бы Зарифе сегодня фантастически повезло. Моя сестра – и свидание, надо же.
– Ты его послала, надеюсь? – Мама начала гневно грохотать кастрюлями и сковородками, бесцельно перекладывая их с места на место, словно слегка спятившая богиня грома. – Ещё не хватало с прохвостами всякими ходить на свидания!
– Он не прохвост, и я сказала да!
– Что с тобой случилось, не понимаю. Ты всегда была такая разумная девочка, – начала сокрушаться мама. – Не то что этот… – «Этот» – в смысле я. – Весь в своего папашу. Я думала, ты как я. А ты? С работы уволилась, картинки рисуешь, а теперь ещё с каким-то голодранцем встречаться собралась?
– Вообще-то, – быстро вмешался я, предотвращая матереубийство, – вряд ли он голодранец. Учёба в тибетском монастыре, насколько мне известно, – очень дорогое удовольствие. А он себе это удовольствие позволял в течение двадцати лет.
– Это какой же он тупой, что ему двадцать лет пришлось в одном институте учиться, – заявила мама со свойственным ей невежеством. – Ну и что, что дорогое. Небось квартиру родителей продал, а теперь мотается по съёмным или вообще живёт под мостом!
– Слушай, чувак два месяца без еды, воды и движения просидел на одном месте! – увещевал я маму, параллельно оттесняя Зарифу в коридор. – С такими способностями представляешь, что он может творить?
– Ничего. – Мама была непреклонна. – Если он у нас тут два месяца просидел, значит, у него нет работы!
– Значит, мы будем два безработных! – выкрикнула Зарифа из-за моего плеча.
– Пойдём, пойдём, ты же знаешь, она не угомонится. – Я увёл Зарифу в свою комнату и запер дверь на случай, если бы маме вздумалось вмешаться в обсуждение.
