Он прошел через двери и ступил на трап, ведущий к отелю. Потом — через холл на тротуар, прошел мимо служебной стойки и направился по подъездной дороге к машине.
Не успел он сделал пять шагов, как белый фургон с затемненными стеклами, ехавший по подъездной дорожке не по своей полосе, внезапно поравнялся с ним. Фургон притормозил и стал двигаться с той же скоростью, с которой шагал Кевин, оставаясь рядом с ним. Кевин уже не ощущал ног под собой; он продолжал идти вперед, шаг за шагом, глядя прямо перед собой, стараясь не смотреть на фургон, ехавший вровень с ним. Когда до «Тойоты» оставалось около десяти футов, он бросился бежать. Фургон притормозил, потом его шины взвизгнули, и он пронесся мимо их машины, в сторону автомагистрали.
Кевин запрыгнул внутрь на переднее пассажирское сидение «Тойоты» и кинул бумажный пакет назад. За рулем был Фишер. Он, выгнув шею, наблюдал, как фургон заворачивает за угол.
«Едем! — закричал Кевин. — Гони!»
Фишер надавил на газ, и «Тойота» рванула вперед. Он почти доехал до конца подъездной дороги, но вынужден был резко затормозить, так как выезд блокировала полицейская машина.
«О, Боже, — сказал Дилан. — Это совсем нехорошо».
Яркий луч света врезался в них с переднего сидения полицейской машины. Кевину пришлось закрыть глаза от слепящего света. Он сидел совершенно неподвижно, положив руки на приборную доску так, чтобы их было видно. Он надеялся, что Фишер и остальные достаточно догадливы, чтобы сделать то же самое. Теперь это не имело ничего общего с законом. Если четыре паренька из Бостона исчезнут в Шривпорте, штат Луизиана, уйдет много времени на то, чтобы кто-то в этом разобрался. Особенно если эти четыре паренька зарабатывают себе на жизнь картами.
Прошла целая минута; потом прожектор погас. Кевин открыл глаза, когда полицейская машина все еще медленно катилась мимо. Коп на пассажирском сидении глянул на него, когда они проезжали. У него на коленях лежал дробовик.
Кевин моргнул, не выдержав взгляда. В глазах копа безошибочно угадывалась угроза. Этот демарш был предупреждением. Их больше не ждали в Шривпорте. Это был не Бостон и даже не Вегас. И это была не игра. Это не имело ничего общего с большими корпорациями и использованием преимуществ математики. Это были люди и деньги. И меры, которые люди готовы были предпринять, чтобы защитить свои деньги.
Когда полицейская машина уехала, Кевин встретился взглядом с Фишером. «Не говори мне ничего о поспешных выводах. Эти копы не искали каких-то типов. Они охотились на динозавров», — сказал он.
Глава 26
Бостон, весна 1998 года
Три дня спустя Кевин получил по почте первое письмо: запечатанный конверт из плотной бумаги с обратным адресом в Питтсбурге, штат Пенсильвания.
Он сидел на полу в гостиной, жевал овсяные хлопья, смотрел футбол по телевизору, при этом беседуя по телефону с сестрой, которая находилась в Хьюстоне. Мелисса давала ему советы по поводу фондового рынка. Он рассеянно взял конверт из громадной стопки нераспечатанной корреспонденции, лежавшей рядом, вскрыл его, одновременно слушая разъяснения Мелиссы о будущих ценах на волоконную оптику и о финансовом положении технологических компаний.
В конверте он обнаружил несколько страниц явно юридического текста. Первая страница представляла собой адресованное ему письмо — из Налогового управления. Это было извещение о проверке. Внизу помещался телефонный номер, по которому он должен был позвонить, чтобы договориться о первой встрече с налоговым инспектором.
Кевин разглядывал письмо, в то время как Мелисса жужжала об акциях Интернет-компаний. Он начал рассказывать Мелиссе о письме, зачитав первые несколько строчек. Потом резко замолчал и через мгновение быстро сказал: «Мелисса, я тебе потом перезвоню». Он повесил трубку, не дожидаясь ответа.
Он хорошо знал, что проверка Налогового управления — это очень рискованная штука для карточного каунтера. Зачастую команда пыталась удержать уровень всех своих расчетов ниже десяти тысяч долларов в течение двадцати четырех часов, однако иногда (как, например, в Луизиане) это было невозможно. А иной раз казино заполняли декларации, даже не извещая об этом игроков. Подозрительна была не сама проверка, а время, выбранное для нее. Сразу же вслед за инцидентами в Вегасе и зловещей ситуацией на Юге. Кевин не мог не подумать о том, что некто имел целью подать ему знак.
Прочитав остальные бумаги из Налогового управления, он позвонил Дилану. Дилан подключил к линии Джилл, и они вдвоем почти успокоили Кевина: он не совершил ничего противозаконного и задекларировал все свои выигрыши. Но они все-таки посоветовали ему обратиться к адвокату. Когда дело касается таких серьезных денег, Налоговое управление так легко не отстанет.
Кевин не спал почти всю ночь. У него было странное чувство, что это извещение о проверке преднамеренно нарушает его покой, как будто казино неким образом врывается в его жизнь и сует нос в его личные дела. До сих пор его жизнь карточного каунтера происходила за пределами Бостона, а теперь одна сторона его двойной жизни вторгалась в другую. И это было нарушением границ его жилища.
Когда телефон зазвонил в семь утра на следующий день, он боялся брать трубку, ожидая новых плохих новостей.
К его удивлению, это был отец. «Кевин, я так понимаю, у тебя какие-то проблемы с Налоговым управлением. Какая-то проверка. Что случилось?» — спросил он.
Кевин протер глаза. Вероятно, Мелисса передала отцу его слова о письме. Но по тону своего отца Кевин мог судить, что тот ничего не знал о проверках Налогового управления. Он вырос там, где любое внимание со стороны правительства было опасной вещью.
«Пап, не волнуйся. У меня все под контролем», — пытаясь казаться спокойным, сказал Кевин.
Джилл и Дилан дали Кевину несколько имен местных специалистов по налоговому законодательству. А у Мартинеса давно сложились отношения с юристом, который знал все о законах, касающихся азартных игр. Когда команда проходила через аэропорт с большими суммами денег, у них иногда было с собой письмо от этого юриста, в котором объяснялось, кто они такие. Это мало что значило бы для Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков или ФБР, но все же это было лучше, чем ничего.
«Кевин, ты попал в беду?» — с тревогой спросил отец.
Кевин прикрыл глаза. Трубка ужасно давила на ухо. Он ощутил, как его захватывают эмоции, ему хотелось открыться, рассказать все отцу. Но он не мог. Куда сильнее он хотел, чтобы отец знал — он сам в состоянии справиться с трудностями.
«Ничего страшного, пап. Я заработал много денег на фондовом рынке, очень хорошо сыграл на курсах. Вероятно, попал в компьютер Налогового управления. Я уже связался с юристом, который все уладит. Тут не о чем беспокоиться», — сказал Кевин.
«О’кей. Но ты знаешь, что мы рядом и всегда готовы помочь», — сказал отец.
Кевин почувствовал угрызения совести, когда вешал трубку. Он струсил. У него должно было хватить мужества рассказать отцу правду. Он был профессиональным карточным каунтером. За последние два года он заработал миллион долларов. За этот же период команда заработала три миллиона. Но что-то пошло не так, и он интуитивно полагал, что эта проверка — всего лишь начало его бед.
