«Ты любишь Вегас?» — спросил я.
Она приумолкла, удивившись вопросу. Потом пожала плечами и ответила: «Я люблю деньги. В обычном мире я работала бы за прилавком. Даже при том, что я больше не могу выступать в „Парадизе“, я могу хорошо зарабатывать, толкаясь в этом гадюшнике. Где еще девушка сможет позволить себе дом и машину?»
Ее лицо не изменилось, но я услышал жесткие нотки, которых ожидал. Возможно, тот факт, что в свои двадцать пять она уже считалась старой для такой работы. Или дело было только во мне, незнакомце, задающем вопросы, на которые есть только стандартные ответы.
«Ты можешь работать в одном из казино, — сказал я. — Как я слышал, им всегда нужны кадры».
Она снова налила себе шампанского, ее обнаженные груди напирали на меня, когда она ставила бутылку. «Это место ничем не отличается от казино. Мы все тут куча обманщиков, так же, как и они», — сказала девушка.
Я попытался сдвинуться под ее весом. Ноги начали затекать. «Что ты имеешь в виду?» — спросил я.
Она показала руками в сторону стены из матового стекла, отделявшей «императорские покои» от остального клуба. «Все девушки так приветливы, они улыбаются, они рады тебя видеть. Они танцуют, и соблазняют, и шутят, забирая твои деньги. В глубине души их от тебя воротит. Каждую. Они считают, что ты болван и лох», — сказала она с сарказмом, который совсем не подходил к ее девичьему лицу.
«Казино точно такие же, — продолжала она. — Они дают тебе мишуру, внешний блеск и роскошь. Но в душе, за улыбающимися лицами, они тебя ненавидят. Они знают, что ты жадный ублюдок, и пользуются этим, чтобы подобраться к твоим деньгам. Они завлекают и грабят тебя, не задумываясь. И каждый из них смеется, когда ты уходишь. Они смеются и пытаются придумать, как снова тебя завлечь».
Она осушила шампанское и поставила фужер на пол возле дивана. Потом положила руки мне на плечи, посмотрела мне прямо в глаза, и ее стройное тело начало извиваться у меня на коленях.
«Здесь ты, по крайней мере, что-то получаешь за свои деньги. В казино они бы тебя выдоили досуха и выставили на тротуар, если бы могли», — сказала она не останавливаясь.
Я хотел остановить ее, но уже ничего не контролировал. Вместо этого я сказал ей в ответ первое, что пришло в голову, — в защиту компании: «В казино у тебя есть шанс, что ты уедешь домой победителем».
Она покачала головой, и грива ее светлых волос окутала мне лицо. «Не будь наивным. Никто не обыгрывает Лас-Вегас, и Кевин Льюис знает это лучше всех».
Глава 20
Лас-Вегас, осень 1997 года
В следующие два месяца Кевин особо не думал о малых потерях в результате переполоха в «Эм-Джи-Эм Гранд»: он был слишком занят работой в Бостоне, чтобы беспокоиться о нескольких тысячах долларов за «танцы на коленях». Его новый бизнес пошел в гору, и он по три дня в неделю был в разъездах, встречаясь с клиентами по всей стране. К ужасу Фишера, Кевин отодвинул Вегас на второй план, полагая, что конец лета был, так или иначе, мертвым сезоном для каунтеров. Было удивительно приятно вести нормальную жизнь, пусть даже в короткие промежутки. Он все еще звонил Тери раз в неделю, но чем дольше он был вне Вегаса, тем яснее понимал, что между ними нет ничего, кроме Вегаса.
Когда Фишер с командой начал составлять график игры на День Труда, Кевин думал о том, чтобы отложить свое возвращение к подсчету карт еще на какое-то время. Однако за два дня до отбытия команды в Вегас его стали обуревать воспоминания: ощущение денег в руках, красивая череда фигурных карт, завтраки с шампанским и бифштексами из вырезки. И он снова нырнул в этот водоворот, чтобы получить свою долю удовольствий. Против такой жизни никак нельзя было устоять. В свои двадцать пять он был ветераном, и подсчет карт был у него в крови.
♠ ♥ ♦ ♣
К удивлению Кевина, первым местом действия в графике его группы был один из новых громадных центров развлечений Вегаса — «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Это казино определенно не было фаворитом среди профессиональных карточных каунтеров, хотя было точно одним из «чудес» Лас-Вегаса, архитектурным явлением, при виде которого у всех приезжих отвисали челюсти. Эта уменьшенная копия Нью-Йорка напоминала трехмерный путеводитель: туристы слонялись от копии вокзала Гранд Стейшн у одного входа до Бруклинского Моста у другого, минуя Статую Свободы в треть натуральной величины. Тут же были подробно воспроизведены Гринвич Виллидж, Уолл-стрит и даже Таймз-сквер. Это казино было похоже на внутренний двор голливудской киностудии. Этот Готам
[16] был настолько реален, что можно было почти ощущать запахи свежих рогаликов и булочек с луком поверх обычного амбре сигаретного дыма и дешевых парфумов.
Но так же, как и его прототип, «Нью-Йорк, Нью-Йорк» был кошмаром в том, что касается передвижения. Так много туристов приходили сюда просто поглазеть, что узкие дорожки, вьющиеся по этому центру развлечений, были постоянно заняты пешеходами, идущими бесконечной цепочкой. Было трудно играть в одиночку, а командная игра была почти невозможна. Здесь приходилось работать локтями и плечами, пробиваясь от стола к столу.
И все же Фишер хотел, чтобы группа Кевина нанесла удар по этой ловушке для туристов. Все это было частью попытки рассредоточить командную игру по более широкому кругу казино в надежде уменьшить риск потерять какое-то одно, самое доходное место. Фишер полагал, что Кевин играл в «Эм-Джи-Эм Гранд», «Стардаст» и «Мираже» в прошлом году так интенсивно, что возрастал шанс, что кое-кто в комнатах наблюдения начнет наконец сопоставлять факты.
Кевин, напротив, думал, что Фишер зря так боится. У него не было никаких проблем с того времени, как ему запретили играть в «Баллиз»; он подружился со многими пит-боссами в своих излюбленных заведениях. Но он уступил уговорам своего соратника. Фишер был опытнее, и ему нравилось изображать большого босса. Он и без того начинал горячиться по поводу интереса Кевина к размеренной жизни в Бостоне. Если смена декораций осчастливит Фишера, то Кевин готов пойти ему навстречу.
Сигнальщикам Кевина потребовалось добрых полчаса, чтобы расположиться в главной игровой зоне. Дилан и Джилл нашли места поблизости от Бруклинского Моста, а Тай сел недалеко от Статуи Свободы. Кевин начал свой обход, упорно пробиваясь через толпы людей. Он часто терял из виду Дилана и Джилл, но голова Тая всегда возвышалась над людской массой.
Частично из-за ограниченности движений он спустил семь тысяч долларов за первый час игры. Настроение опускалось все ниже, его толкали туристы, и в душе он клял Фишера за то, что тот заставил его играть в этом парке аттракционов. Над головой грохотали импровизированные американские горки Кони-Айленда, установленные в верхней части казино. От воплей катающихся стучало в голове. Ему хотелось вернуться в относительное спокойствие «Миража» и «Стардаст». Даже в «Эм-Джи-Эм Гранд» было гораздо лучше, чем здесь.
