«Не думаю, что кто-то из нас не захочет заработать больше, — сказала Кианна, изящно расправляясь с куриным крылышком. — Но у нас очень хорошая, спаянная команда. Я бы не хотела рисковать тем, что у нас есть, ради нескольких лишних долларов».
Фишер покачал головой и ответил: «Расширение команды необязательно должно привести к риску. Мы только должны быть очень разборчивы, когда будем принимать новых людей».
Мартинес, усмехаясь и обмахивая себя картами, как веером, сказал: «Смотри, как Кевин вписался. Еще несколько недель — и мы научим его ходить на горшочек».
Кевин закатил глаза. Микки прокашлялся и произнес: «Я согласен с Фишером, нам не помешает небольшое расширение. Несколько новых игроков позволят нам вводить в игру одновременно все три смены. Ключевым здесь будет подбор тех людей, которым мы доверяем, и людей, которые соответствуют нашему образу».
Фишер выглядел так, будто проглотил что-то горькое. Кевин догадался, что он рассчитывал на гораздо более значительное расширение — может быть, даже на удвоение команды. Но он все еще полагался на авторитетные решения Микки. Кевин думал о том, как долго может продлиться такая ситуация.
«А какой у нас образ?» — спросил Кевин.
Мартинес перехватил инициативу: «Не европейцы, это первое. Двадцатилетние белые отпрыски с миллионами долларов вызывают больше подозрений. Азиаты, греки, персы — детки, которые паркуют свои „БМВ“ возле кафе „Армани“ на Ньюбери-стрит, вот каких нам надо искать».
«Ты думаешь, у белых не может быть денег?» — спросил Майкл, направляя на Мартинеса куриное крылышко.
«У некоторых есть, но они не швыряются ими в казино. Азартные игры — это страсть азиатов. И никто не позволяет своим детям сорить деньгам так, как персы и греки. Походи по казино. Люди, разбрасывающие малиновые фишки, почти все темнокожие. А карты считают, как правило, лысеющие белые мужчины в очках. Мы можем воспользоваться этими стереотипами».
Кевин знал, что Мартинес прав. Никто не играл с таким размахом, как китайские и японские туристы из Гонконга и Токио. А двадцатилетний белый игрок-миллионер будет в казино как бельмо на глазу. Араб с миллионными счетами — это сын шейха. Азиатский юноша, ставящий тысячу долларов на одной «руке», унаследует «Сони корпорэйшн». Красотка в элегантном платьице никогда не может быть карточным каунтером.
«Это верно, — добавил Микки. — Один из лучших карточных каунтеров, которых я знал, — афроамериканец. Он носит самые безвкусные сутенерские наряды, которые я когда-либо видел: ярко-голубые костюмы, рубашки с бахромой и все такое. Он играет в одиночку, меняет ставки, как безумный, — поднимает и опускает от пяти долларов до пяти тысяч, и это прямо под носом у пит-босса. И никто никогда не подозревает его ни в чем, потому что казино просто никогда не поверит, что черный может считать карты. Их собственный расизм оборачивается против них самих и кусает прямо за задницу».
«Итак, задача ясна, — произнес Фишер, вернув себе контроль над собранием. — Мы ищем нескольких новобранцев, предпочтительно самой нетипичной внешности. Они должны уметь хорошо играть в команде. И что самое важное, нам надо найти людей, которым можно доверять».
Кевин думал о том, собирались ли они так же перед тем, как взять его в команду. Фишер был прав: доверие — это важнейший вопрос. Даже сигнальщик получает пять тысяч на руки в каждый уик-энд. Он запросто может сказать, что проиграл, и положить любую сумму себе в карман. Несколько недель назад Микки провел компьютерный анализ по каждой игре, чтобы удостовериться в том, что зафиксированные в отчетах выигрыши и проигрыши совпадали с ожидаемыми отклонениями на основе идеальной базовой стратегии. Целью анализа была проверка эффективности команды, но с таким успехом можно было еще раз проверить отчеты сигнальщиков. Кевин надеялся, что до этого никогда не дойдет: они должны доверять друг другу, как в семье, даже если подчас ссорятся совсем не по-родственному.
Мартинес положил карточную колоду на стол и спросил: «У кого-то есть предложения?»
Кевин задумался. Одно имя тут же пришло ему на ум.
♠ ♥ ♦ ♣
Игра в покер была в самом разгаре, когда Кевин и Фишер спускались в подвал трехэтажного общежития. Расположенное в двух кварталах вдоль по Бикону от того бара, в котором они только что закончили собрание, здание в псевдовикторианском стиле обладало своеобразным потрепанным шармом: краска, отслаивающаяся там и сям, ванные с плохой сантехникой и треснувшей керамической плиткой, спальни с бусами вместо дверей и ковры на стенах. По этому адресу на Бэк Бэе находилось популярное среди спортсменов общежитие МТИ — пристанище большинства университетских спортивных команд. Кевин обожал это место, когда был первокурсником, но на старших курсах утратил к нему интерес. Учась на первом и втором курсах, он частенько бывал здесь на вакхических вечеринках. В МТИ не было другого такого места, где можно было встретить столько горячих молодых женщин, которые прибывали прямо к ступеням этого здания из ближайших девичьих колледжей. Автобус был любовно переименован в «трахтобус», и девушки, вероятно, приезжали сюда в поисках самых достойных представителей МТИ. Как правило, они уезжали ни с чем.
Подвал общежития был обустроен в минималистском стиле: четырехугольная коробка с полом из деревянных досок, бар вдоль одной из стен, бильярдный стол стандартных размеров и обшитый бархатом стол для игры в покер в алькове под двумя мишенями для игры в дротики. Несмотря на то что учебный год закончился, в подвале было полно студентов. Молодежь (в основном парни) выстроилась вдоль бара, наполняя кружки дешевым пивом из бочонков. Другие собрались вокруг бильярдного стола, где играли на пиво, выставив пластиковые стаканы возле всех шести луз. Когда Кевин и Фишер обходили стол, команда игроков в лакросс перевернула один из стаканов после неверного удара кием по шару, и все пиво вылилось на стол. Кевин покачал головой, вспоминая, как много раз он вырубался в каком-нибудь углу этого подвальчика, а от него и его одежды и кожи разило пивом. Колледж.
Они дошли до места, где играли в покер, и встали возле стола. По кругу сидело семеро игроков. Большинство курили сигары и пили из кружек, украшенных гербом студенческого братства. Невысокий афроамериканский теннисист с большим количеством волос на лице сдавал карты картинками вверх — они отыграли половину «руки» из семи карт. В центре стола лежала большая горка фишек, горки поменьше лежали перед шестью из семи игроков. И только одному из них, видимо, везло: перед ним была горка, в два раза превышающая всю сумму сделанных ставок, и он, похоже, вот-вот должен был снять изящный фул-хаус с дамы.
Кевин похлопал Фишера по плечу, показывая на парня с удачной «рукой». Парень был очень высоким, выше шести футов, с острыми прядями волос и атлетической, вытянутой фигурой; лицо узкое, глаза близко посажены. Черты лица выглядели славянскими и скрывали частично китайское происхождение — так же, как у Фишера и Кевина.
«Эндрю Тай, — прошептал Кевин. — Он второкурсник, недавно вошел в команду пловцов. В средней школе играл в бейсбол в американской молодежной лиге…»
