Еще она поискала Дэна. Он был (вроде бы) счастливо женат на инструкторше по велоспорту по имени Джина. «Джина Лорд (урожденная Шарп)». Они поженились на Сицилии.
Нора погуглила «Нору Сид».
Ее страница в Wikipedia (у нее была страница в Wikipedia!) сообщила ей, что она действительно участвовала в Олимпиаде. Дважды. И специализировалась в вольном стиле. Она завоевала золотую медаль на дистанции 800 метров вольным стилем, проплыв дистанцию за смешное время – восемь минут пять секунд, а также серебряную на дистанции 400 метров.
Все это в двадцать два года. Она завоевала еще одну серебряную медаль в двадцать шесть лет, за участие в эстафете четыре по сто метров. Все стало еще смешнее, когда она прочла, что некоторое время она была мировой рекордсменкой по плаванию на дистанции 400 метров вольным стилем, завоевав это звание на чемпионате мира по водным видам спорта. После этого она перестала выступать на международных соревнованиях.
Она ушла на пенсию в двадцать восемь лет.
Теперь она, похоже, работала на канале BBC, комментируя спортивные соревнования по плаванию, появлялась на телешоу A Question of Sport
[42], написала автобиографию под названием «Тони или плыви», периодически была помощницей тренера в спортивной федерации British Swimming GB
[43] и все еще плавала по два часа каждый день.
Она много жертвовала на благотворительность, а именно в Фонд помощи больных раком Марии Кюри
[44], и организовала благотворительный плавательный марафон вокруг пирса в Брайтоне для Marine Conservation Society
[45]. Уйдя из профессионального спорта, она дважды переплыла Ла-Манш.
Она увидела ссылку на свою лекцию TED
[46], о ценности упорства в спорте, тренировках и жизни. У нее было более миллиона просмотров. Когда Нора включила выступление, ей показалось, что она слушает незнакомку. Эта женщина была уверена в себе, владела аудиторией, у нее была отличная осанка, она непринужденно улыбалась, когда говорила, и умудрялась заставить толпу улыбаться, смеяться, хлопать и кивать в нужные моменты.
Она и представить себе не могла, что способна быть такой, и попыталась запомнить, что еще делает эта другая Нора, но затем поняла, что ни за что не сумеет это повторить.
– Упорные люди сделаны из того же теста, что и все остальные, – говорила она. – Единственное отличие: у них есть четкая цель и намерение ее достичь. Упорство критически важно, чтобы сосредоточиться в жизни, полной отвлекающих моментов. Это способность придерживаться задачи, когда твое тело и разум на пределе, способность пригнуть голову, когда плывешь на своей дорожке, и не оглядываться вокруг в страхе, что кто-то может тебя обогнать…
Кем был этот человек?
Она немного промотала видео, но эта другая Нора все еще говорила с убежденностью Жанны Д’Арк.
– Если вы намерены стать тем, кем не являетесь, вас неизбежно ждет неудача. Намеревайтесь стать собой. Намеревайтесь смотреть и действовать и думать так, как свойственно вам. Намеревайтесь стать подлинной версией себя. Примите себя. Поддержите. Полюбите. Усердно работайте над собой. И не оглядывайтесь на тех, кто высмеивает вас или глумится над вами. Большая часть сплетен – это скрытая зависть. Пригните голову. Продолжайте упорствовать. Продолжайте плыть…
– Продолжайте плыть, – пробормотала Нора, вторя другой себе и гадая, есть ли в гостинице бассейн.
Видео исчезло, а секунду спустя зазвонил ее телефон.
Появилось имя. «Надя».
Она не знала никакой Нади в осевой жизни. Она понятия не имела, что должна ощущать эта ее версия: радостное предвкушение или холодящий ужас.
Был только один способ выяснить.
– Слушаю?
– Милая, – услышала она незнакомый голос. Голос близкий, но не совсем теплый. У него был акцент. Возможно, русский. – Надеюсь, у тебя все хорошо.
– Привет, Надя. Спасибо. Я в норме. Я в гостинице. Готовлюсь к конференции, – она пыталась звучать жизнерадостно.
– О да, конференция. Пятнадцать тысяч фунтов за речь. Звучит неплохо.
Это звучало нелепо. Но она также удивилась, откуда Надя – кем бы она ни была – знала это.
– О да.
– Джо нам сказал.
– Джо?
– Да. Так, послушай, я должна поговорить с тобой о дне рождения твоего отца.
– Что?
– Я знаю, он был бы счастлив, если бы ты смогла приехать и повидать нас.
Все ее тело похолодело и ослабло, словно она стала призраком.
Она вспомнила похороны отца, как обнимала брата, как они плакали друг у друга на плечах.
– Мой папа?
Мой папа. Мой покойный папа.
– Он только вернулся из сада. Хочешь с ним поболтать?
Это было так поразительно – мир рассыпался на куски, и это совершенно не соответствовало тону ее голоса. Она сказала обыденно, будто это безделица:
– Что?
– Хочешь поговорить с папой?
Потребовалось время. Внезапно она лишилась равновесия.
– Я…
Она едва могла говорить. Или дышать. Она не знала, что сказать. Все казалось нереальным. Как путешествие во времени. Будто она вернулась на двадцать лет назад.
Слишком поздно вешать трубку. Может, и стоило. Но она этого не сделала. Теперь она знала, что это возможно, и ей нужно было снова услышать его голос.
Сначала его дыхание.
Потом:
– Привет, Нора, как ты?
Так просто. Обыденно, повседневно, ни о чем. Это был он. Его голос. Его сильный голос, который всегда был резким. Но теперь он потоньше, может, послабее. Голос на пятнадцать лет старше прежнего.
– Папа, – сказала она. Ее голос был – завороженный шепот. – Это ты.
