— Что это еще? — недовольно спросил Найден, зайдя с вопросом к Самсону. Вопрос он тут же забыл, уставившись на одетый манекен.
— Это Якобсон, — ответил Самсон. — Похоже, что фигура легко узнаваемая!
— Фигура? Не лицо? — уточнил Найден, скривив губы.
— Пока только фигура! Но фигура же со стороны или с расстояния виднее лица!
— Ну, есть такие фигуры, которые виднее лица! — согласился Найден и убрал ухмылку. — Я чего зашел! Завтра, наконец, из госбанка приедут, за серебром! Оказывается, скоро новые деньги будут, а монеты — серебряные! Может, этот вор про монеты знал и планировал краденое серебро как-то государству продать! Только дурак не понял, что государство во время войны серебро не покупает, а реквизирует!
— Да не дурак он, — не согласился Самсон. — И про деньги он вряд ли знал! Я все-таки думаю… Да нет, лучше покажу! Подойдите!
Оттянул он край кармана пиджака и развернул так, чтобы свет от электрической лампочки внутрь кармана попал.
— Патронташ из ткани! — пояснил Самсон. — И во втором кармане такой же. Каждый на пятнадцать патронов! Может, все-таки он серебро для пуль собирал?
— А кость серебряная? — спросил Найден.
— Может, и для пуль, и для кости! Кость может оказаться подарком для врача! Ну как дары церкви у католиков! Знаете?
— Откуда мне знать? — удивился-возмутился Найден. — Я не католик и вообще не верующий!
— Так у католиков, когда от чего-то часть тела излечили, ту часть в серебре делают и в дар церкви приносят. Там под иконами вешают, только маленькие! А у этого, — Самсон кивнул на манекен, — ноги тоже больные! И кость серебряная от ноги, бедренная. По латыни — os femoris. Тут как раз с костью все сходится! Сам он — бельгиец, может, и католик! Точно не православный! Есть у меня по этому поводу мысли! Но и пули могут быть серебряные! Кто его знает!
— Мысли есть — работай! И книги эти немецкие отсюда убери! Чуешь, как сыростью от них веет?
Самсон кивнул. Проводил ушедшего Найдена взглядом, повернулся к манекену.
— Ну что, Люк Жанович Якобсон? — произнес. — Когда увидимся?
Глава 38
До Еврейской хирургической больницы Ионы Зайцева Самсон доехал на трамвае. Трамвай был переполнен пассажирами, вид которых вызывал желудочные колики. Самсону то и дело казалось, что кто-то незаметно дергает за кобуру. Он сначала сжимал дерюжную мешковину с серебряной костью, а потом сунул ее под ребра за пазуху. Так ему было спокойнее.
— А кто сейчас из хирургов есть? — спросил он у вышедшего нетвердой походкой из дверей больницы пожилого мужчины в замусоленном пальто серого цвета и с неуместной студенческой фуражкой на голове.
— К Третнеру не ходите, — приблизив побитое оспой лицо к Самсону, проговорил мужик. — Зарежет! От него водкой пахнет! Идите к Шору!
Самсон понял, что перед ним знаток местных хирургов, и очень захотел выведать больше. Но одновременно мысли путались, и подобрать правильный вопрос оказалось делом не легким.
— А Шор из немцев? — спросил Самсон.
— Все из немцев! И Третнер, и Шор, и Брандман! Кто ж еще забесплатно резать будет?
— Совсем бесплатно? — удивился Самсон. — И что, даже подарок давать не надо?
— Какой подарок? — Мужик посмотрел на парня в кожанке недоуменно. И тут заметил ремень с кобурой: — А вы небось мздоимцев ищете? — сказал и обнажил мелкие желтые зубы. — Тут не рыскайте! Это же для бедных!..
— Нет, я хирурга ищу! — Самсон постарался, чтобы голос его зазвучал взволнованно. — У товарища кости болят! Ходить не может! А старушка знакомая говорила, что тут хирург есть — лучше всех в Киеве. И он все какие-то поговорки про серебряные кости повторяет!
— Серебряные кости не болят и не ломаются? — Мужик усмехнулся. — Это Третнер! Не ходите к нему! Ваша старушка, видать, под его ножом не лежала! А то б уже червям ее скормили!
— Третнер! — повторил Самсон.
— Вот-вот, запомните! И обходите десятой дорогой!
Заглянув в приемный покой на первом этаже и встретившись взглядом с тремя пожилыми оборванцами и молодой беременной цыганкой, сидящими на лавке под стеной, Самсон сразу закрыл дверь и отправился на второй этаж. Дерюжину с серебряной костью он снова нес в руке.
Только зашел в коридор больницы, на него налетела низкорослая толстуха в синем халате.
— Куда в сапогах! — закричала она. — Там ждите!
— Мне к доктору Третнеру!
— Ведро с водой и хлоркой видели? Прямо у лестницы. Вот вымоете сапоги, тогда и зайдете!
Самсон вернулся за двери, к лестнице. От ведра шел неприятный, но медицинский запах. Он залез в ведро сначала одним сапогом, потом вторым, поднял с пола лежавшую там тряпку, обтер обувь. Теперь она выглядела если и не очень чистой, то мокрой. Зашел снова. Но теперь в коридоре крикливой санитарки не было.
Третнер оказался великаном, на голову выше Самсона. Увидев кобуру, он разрешил визитеру зайти во врачебный кабинет. На ободранных стенах висели старые медицинские плакаты со скелетами и какими-то пояснительными словами к ним.
— Я из милиции, — представился Самсон, усевшись на место для пациента. — У нас тут загадка одна! Вера Игнатьевна Гедройц подумала, что вы можете помочь.
— Вера Игнатьевна? — переспросил Третнер, и в голосе его не прозвучало уважения.
Но Самсон уже вытащил из дерюжины и кожи серебряную кость, протянул хирургу.
Третнер посмотрел на кость в недоумении, взял в руки.
— Os femoris, левая, — произнес утвердительно. — А откуда она у вас?
— Не важно! Вопрос в другом: для чего ее можно использовать? Может, в качестве подношения хирургу? Ну, как благодарность за операцию?
— Да вы что! — Третнер громко рассмеялся. — В больнице для неимущих?
— Ну, а если в больнице для имущих? В другой?
— Чепуха!
— А ваша любимая поговорка? — осторожно заговорил Самсон. — Про то, что серебряные кости не болят и не ломаются? Сама как бы мысль о серебряных костях, она у вас откуда?
— Сказка когда-то была, про серебряного мальчика. В детстве читал. Оттуда и прицепилось!
— Странно! Мы эту кость у одного бельгийца нашли, у него ноги больные. Может, почти и не ходит…
— Бельгиец? — переспросил Третнер задумчиво. — Молодой?
— Молодой, — кивнул Самсон.
— Этакий несуразный немного, — добавил, припоминая, хирург. — А погодите-ка! — Он поднялся и вышел из кабинета, оставив Самсона наедине с плакатированными медицинскими скелетами на стенах с облупленной краской.
