— Ну вы тут поработайте, а я в его квартиру загляну! — сказал ему Самсон.
В жилой комнате немца-портного бросилось ему в глаза темное пятно возле кровати. Опустился он рядом на корточки, дотронулся. Подушечкой пальца ощутил нечто клейкое, похожее на высохшую кровь. Тут еще одна вещь в глаза бросилась — в углу комнаты стояли вертикально грубые медицинские носилки. В прошлый раз там точно ничего не было!
Самсон подошел, взял верхние края двух окрашенных в коричневый цвет жердей, развел их в стороны, натянув между ними плотный брезент. Заметил, что двухвершковые рукояти имели необычную форму, неудобную для рук. Это как-то удивило его, и тогда он проверил нижние края жердей. Там тоже крайние два вершка были обтесаны в квадрат, который при переносе больного или раненого резал бы своими правильными углами ладони.
Озадаченный, Самсон оглянулся по сторонам и тут же обратил свое внимание на две коричневые деревяшки, похожие на боковинки от ящиков, только с прорезями. Поднял одну с пола и все понял — найденные им носилки могли использоваться и как носилки, и как походная кровать. Квадратно вырезанные двухвершковые края жердей входили в отверстия по краям деревяшек, которые становились спинками походной кровати.
«Так тут кто-то ночевал», — подумал Самсон и решил еще раз повнимательнее осмотреть комнату и другие помещения этой квартирки.
В воздухе кухоньки крепко засел табачный запах, которого в прошлый раз не было. Тут же на столе, «украшенном» черными кругляшами от горячих сковородок или кастрюль, валялась шелуха луковицы, рядом лежал ножик с железной исцарапанной ручкой.
Самсон опустил на столешницу ладонь и почувствовал, как в нее въелись подсохшие крошки хлеба.
Мысли вернулись к пятну возле кровати. Если тут кто-то ночевал, то ночевал на походной кровати. А пятно возле кровати немца? Тот, кто ночевал, тут же и перекус устраивал, но никаких вещей не оставил. Вернется ли он сюда снова? Или, возможно, его тут и убили и тогда он не вернется?
Вопросов у Самсона набиралось все больше и больше. И все это тем более казалось ему странным, потому что немец, по его первичным наблюдениям, в квартире и мастерской жил один!
Раздосадованно причмокнув губами, Самсон вернулся в мастерскую и застал Нестора Иваныча за работой над поверхностями ножной швейной машинки. Лицо дактилоскописта светилось страстью, губы были улыбчиво напряжены.
— Ну что у вас? — спросил Самсон.
— Очень интересно! Ну просто очень интересно! — ответил тот, не отвлекаясь от черной эмалированной платформы, в левую часть которой уперлась прижимная лапка игловодителя. — Тут у нас все десять пальчиков господина портного сохранились! Так что сможем разобраться легко: кто гость, а кто хозяин! — добавил он, и рот его растянулся в новой напряженной, азартной улыбке.
Глава 30
Вечером, сидя за отцовским столом и просматривая в третий раз бумаги портного Бальцера, Самсон то и дело возвращался мыслями к вновь опечатанной им двери в доме на Бассейной. Опечатывание это смысла имело мало, только словно предупреждало, что милиция за этими дверьми приглядывает. Но и предупреждение такое могло возыметь как раз обратное действие на людей, привыкших к переменам властей и отсутствию порядка и закона. Мало ли почему опечатано? Может, там что ценное лежит, то, что милиционеры или полицейские из-за обилия преступной жизни вынести не успели?
Гнал, конечно, Самсон из головы эти мысли. Старался сосредоточиться, взгляд заострить и осмыслить, что-то важное в этих записках и счетах на русском и на немецком языках рассмотреть.
Но если не боязнь за опечатанные двери, то вопросы разные в голову все равно лезли. И про походную кровать-носилки, и про пятно засохшей крови! А тут еще дактилоскопист Нестор Иваныч припомнился. Самсон его после работы сюда, в участок звал, а он не согласился. Отправился пешком домой на Дионисьев переулок. Сказал, что всю работу он может и дома сделать, а вот для обсуждения результатов работы надо будет повидаться! Но тоже не в участке, а в другом месте. Можно и к нему приехать, но не раньше завтрашнего вечера.
До завтрашнего вечера вроде и далеко, а вроде и близко. Время теперь летело чуть медленнее, потому что солнце дольше, чем месяц назад, на небе задерживалось. И даже если его видно не было, все равно темнело позже и жизнь на улице длилась чуть дольше, хотя она-то от солнца зависела меньше всего. Жизнь больше от самих людей зависит. От их смелости или глупости.
— Самсон Теофилович, я вам чаю? — спросил, зайдя в кабинет с кружкой в руке Васыль.
Самсон кивнул.
— Вы Нестором Иванычем довольны? — поинтересовался Васыль украдчиво, уже выходя, схватившись за ручку двери.
— Не знаю, — оторвал взгляд от бумажки в руках Самсон, посмотрел на него. — Но все равно вам спасибо! Завтра, может, подойду к нему. Он сюда зайти не захотел!
— Ага, — кивнул Васыль. — Он по службе ругливый был, так что и его тут особенно не жаловали. Не жаловали, но ценили!
— А чего ругливый?
— У него внимание острое. Он следователям по их службе подсказывать пытался. А они этого не любили. Особенно начальник.
— Ну так теперь же тут другие люди!
— Теперь другие, а как быть, если старые вдруг вернутся? — Васыль многозначительно округлил глаза, приподняв свои седые, густые брови.
— А чего им возвращаться? — не понял Самсон. — Новая власть — новая милиция…
— Ну дай бог, дай бог! — прошептал Васыль и вышел, аккуратно за собой двери прикрыв.
Самсон пожал плечами. Бросил взгляд на пол по левому боку, на ремень с деревянной кобурой. Подумал, что если вдруг что, то может и наган не успеть достать! А потом сам этой мысли удивился, понял, что из-за болтовни Васыля она возникла. Махнул рукой, взялся за другую бумажку-квитанцию.
«Лаврентий Говда, улица Кузнечная, 8, сюртук зеленый переоблицованный получил. Подпись». И тут же в правом нижнем углу два немецких слова: «vollständig bezahlt» — «Полностью оплачено».
«Так все-таки не только он шил, а и ремонт одежды делал, — подумал Самсон. — А Кузнечная — это же тут по соседству! Два квартала всего! А номер квартиры этого Лаврентия можно у дворника узнать!»
Около девяти, уже по темноте, отправился Самсон со службы домой через Кузнечную. Восьмой номер нашел быстро. Закрытую дверь в парадное бородатый дворник ему после первого же удара кулаком открыл. Самсон сказал ему, что по милицейскому делу к жильцу Говде пришел.
— Давно пора! — ответил на это дворник и, казалось, обрадовался. — Сколько можно кровь из трудового народа пить? Третий этаж, двери слева!
Поднимался Самсон по каменным ступеням медленно. Непривычно было ему не слышать скрипа под ногами, какой всегда на деревянных лестницах звучал. Да и упоминание дворника про то, что «хватить пить кровь», возвратило его к недавнему разговору с Холодным, который ему про серебряные пули и вампиров рассказывал, хотя сам, по его словам, во всю эту потусторонщину не верил, как не верил и в Бога, хотя отказывался признать, что Бога нет.
