— Добрый вечер, — поздоровалась тихо.
Мужчина вздрогнул, чуть не выпустив посудину из рук.
— Я с вами, госпожа, заикой сделаюсь. Что, ведьма помогла?
— Да, спасибо. А я к вам с новой просьбой.
— Слушаю.
— Мне нужно отправить письмо. Я могу у вас попросить бумагу, конверт и… писчие принадлежности?
— Да это завсегда пожалуйста! — Бородач неторопливо приблизился к высокому узкому стеллажу в углу за стойкой, выдвинул один из ящичков и протянул мне чернильницу-непроливайку, короткое белое перо с металлическим наконечником, тонкую стопку листков и большой серого цвета конверт.
Я растерянно посмотрела на трактирщика и отступила на шаг, почти растворяясь во мраке темного помещения. Взять все это из его рук — значит, выйти на свет! Проверять дядьку на крепость здоровья желания не было.
Хозяин заведения, не поняв моего маневра, удивленно вскинул брови.
Сверху заскрипели ступеньки под ногами спускающейся знахарки.
— Как Селма, Доран? — насмешливо спросила женщина и понимающе хмыкнула, оценив своим зорким глазом мою непростую ситуацию.
— Что ей будет, как кобыла носится уже, — проворчал трактирщик, все так же держа навесу принадлежности для письма.
— Пойдем-ка, девонька, проводишь старуху, — с этими словами она подошла к хозяину, сграбастала заказ странной постоялицы из его рук и направилась к выходу.
Я встрепенулась и поспешила за догадливой и находчивой бабулькой.
Стояла, вдыхала полной грудью свежий ночной воздух. Все пространство полнилось звуками до боли знакомыми и родными: перекликались за садовой оградой лягушки; звонко трещал в кустах у крыльца сверчок; мотылёк бился о стекло, стремясь к теплу и тусклому свету, льющемуся из окна. Громко всхрапнула лошадь в конюшне. Пахло лесом, влажными травами и немного дымком. Оказывается, где-то рядом речка. Шум быстрой воды ласкал слух, сопровождая ночные шорохи и трели особым аккомпанементом.
— Так что ж случилось с тобой, дитятко? — участливо спросила знахарка тихим голосом, отвлекая меня от любования природой.
А у меня вдруг от нахлынувших эмоций защипало глаза, в носу засвербело.
— Я не знаю, как это произошло, — готовое вырваться рыдание душило, не давая говорить. — Ничего не знаю и не понимаю, бабушка. А еще мне страшно до ужаса.
Давая выплеснуть первые горячие слезы, меня потихоньку уводили в сторону от трактира. Через дорогу, небольшую поляну, к редким, тоненьким деревцам. Остановились на берегу стремительного ручья. Бабуля заставила сесть, настойчиво надавив мне на плечи. Сама же, кутаясь в большой клетчатый платок, осталась стоять. Я расправила полу широкого плаща на влажной от росы траве, предлагая присоединиться. Ведьма благодарно кивнула и устроилась на подстилке, со вздохом облегчения вытянув ноги. Журчание воды постепенно успокаивало вновь всколыхнувшееся чувство истерии.
— Благодатно здесь у нас, тихо, красиво. За тем леском деревенька наша, Маревика. Люди у нас хорошие, незлобливые. Все друг друга знаем. Чужаки сразу примечаются…
— Почему вас ведьмой называют? — шмыгнула носом, некрасиво перебив старушку.
— Так я и есть ведьма! — рассмеялась та.
— Добрая? — задала глупый вопрос.
— Среди моих сестер не бывает злых.
— А как вы оберег мой увидели? — Наклонила голову, заглядывая ей в лицо.
Знахарка чуть улыбнулась.
— Потому, что доступно нам чувствовать, слышать, ощущать и созерцать все магическое.
Как она сказала?! Какие еще сюрпризы меня ждут? К чему готовиться?
— Магия — это сказки, выдумка! — Мозг мой упорно отказывался воспринимать слова колдуньи.
— И это говорит мне та, что пришла из другого мира? Невидимая глазу? Та, у которой на шее висит мощный таурон и вспыхивает временами так, что очам больно?
— Как вы узнали, что… — Я опешила до такой степени, что все слова забыла.
Ведьма хмыкнула самодовольно, а потом о чем-то глубоко задумалась. А я смотрела на небо, на две чужие луны, что заливали своим светом пространство вокруг и грудь мою сдавливало, словно в тиски, от осознания, что это не сон под капельницей в реанимации! Не маленький красочный мирок, возникший вследствие приема наркотических средств! Эти две луны и я — в другом мире! По-настоящему!
— Что ты, милая, тебе плохо? — Очнулась оттого, что старушка тормошила меня за плечо.
— Земля перед глазами скачет, — невпопад отозвалась на обеспокоенный её взгляд. — Сейчас пройдет. Как зовется ваш мир? — спросила безжизненным тоном.
— Так и зовется — Планида о двенадцати драконах.
— Почему драконы? У вас есть драконы?!
— Считается, что они находятся глубоко под землей. Каждому принадлежит по одной самой высокой горе. Иногда ящеры извергают пламя, и тогда на поверхность сквозь толщу пробивается жидкий огонь. Их еще называют хранителями Планиды.
— Ну да, ну да, у нас тоже диск на трех слонах и черепахе миллионы лет лежал, а потом шариком вокруг Солнца полетел, — бормотала я себе под нос, не в силах оторвать взгляд от темной ленты ручья, будто находясь под гипнозом.
— Не пойму я, о чем ты говоришь?
— Неважно, — отмахнулась я от слов старушки. — Какой сейчас год?
— Восемьсот тридцать шестой от великого переселения.
— Как называется государство? Кто населяет вашу землю? И… кто куда переселялся?
— Ой, засыпала вопросами! — снова рассмеялась ведьма. — Поздно уже, там поди Доран заждался свою постоялицу, не закрывает трактир.
— Не топи ты свое сердце во мраке беспросветном, девонька!
Мы остановились у кромки леса, у поворота, из-за которого выныривала дорога к заведению бородача.
— Я чувствую себя опустошенной. Не знаю, что мне делать дальше? — состояние отупения не спешило меня покидать.
— А оберег у тебя зачем на шее висит?
— Старик, что дал его мне, говорил слова какие-то… Вспомнить бы. Что-то про «спрячет, спасет, подскажет, поможет» и наказал никогда не снимать. Я тогда и слушать-то его не хотела — все мысли о работе были, опаздывала. А потом наш банк подвергся нападению грабителей. Один выстрелил случайно из пистолета… Я видела, как пуля летит, бабушка! Разве это возможно? На такой скорости глаз не в состоянии уловить движение заряда! — все больше распалялась я, чувствуя, что оживаю. — Затем боль и темнота. Очнулась уже в комнате. Незнакомой, чужой. Там был виконт и какой-то мерзкий тип со шрамом на пол-лица. Они дрались, вернее, здоровяк просто избивал милорда. Я закричала. А потом… весь этот ужас со мной. — Нащупала пальцами кругляш, сжала в кулачке. — И он всегда теплый.
Старушка не перебивая слушала моё сумбурное излияние, то хмурясь, то задумчиво качая головой.
