— Офра завтрак подала. — Его милость, казалось, выдохнул с облегчением, убедившись в нравственности поступка родственника.
— Составь компанию баронессе, я не голоден. Заодно попросишь у неё какую-нибудь примочку свести синяк.
— Не голоден он, — проворчал кузен недовольно, развернувшись к выходу из гостевых покоев. — А то я не знаю, что ты ничего не ел со вчерашнего обеда. Я вернусь позже, подменю тебя… И нет, я буду в укор тебе ходить и светить им! — Невольно дотронувшись до скулы, он болезненно поморщился.
— Иди уже! — раздраженно отмахнулся от назойливого виконта граф, желая поскорее остаться с девушкой наедине.
Дождался, когда закроется дверь, и перенёс кресло ближе к ложу. Долго сидел, откинувшись на спинку, и рассеянно блуждал взглядом по расслабленному телу бессы.
Анны-Лаэты Ньер.
Племянницы баронессы Брайт…
Ньеры… Ньеры…
Что-то крутилось в голове, связанное с этим именем. Что-то цепляло своей неправильностью.
Но как же… Вот же оно! Остун Ньер!
Морана даже холодный пот прошиб от своего открытия.
Готуар.
Десять лет назад главный храм истинных богов этой страны возглавил Цестий Милостивый, став верховным жрецом.
Настали темные, страшные времена для королевства. Ведьмы перестали быть в почете. Более того, они подвергались гонению и истреблению.
Море крови, пытки, костры… Но чаще жрецы просто отбирали силу у женщин, иссушая тело, оставляя пустую оболочку. Останки превращали в прах и развеивали по ветру.
Горстка аристократов пыталась достучаться до слабого, безвольного короля, который стал марионеткой в руках чудовища, убеждая правителя в неправомерных, абсурдных, возмутительных деяниях храмовников.
Цестий немедленно обратил свой взор на бунтарей, предателей… и их жен. Две из которых были ведьмами. Лаэта Ньер и Тельма Брайт.
Баронессу Брайт ценой своей жизни спас муж, переправив её с дочерью в Триберию, подальше от ярости Цестия.
Та в свою очередь незадолго до бегства умудрилась тайно доставить до границы с Лагосом двадцать женщин и тем самым спасти от неминуемой гибели клан Белых ведьм. О, этот поступок одно время был популярной темой в кулуарах и среди неравнодушных людей слыл беспримерным подвигом титулованной особы.
Лаэта не пожелала оставить супруга и… погибла вместе с ним. Но!
Моран вгляделся в лицо Анны.
— Кто же ты? — прошептал, ища схожие черты с изображениями четы Ньер на портретах, виденных им когда-то в альманахе представителей аристократии Готуара, погибших в неравной борьбе с последователями жреца-фанатика, хранившемся в библиотеке при Академии Тормонда.
Рихард запустил пальцы в шевелюру, напрягая память.
Её милость — красивая белокурая женщина и барон Остун — русоволосый мужчина с серыми глазами.
И самое главное… Нет, он точно помнил: у них не было детей! Ни в одной исторической хронике не упоминалось о наличии наследников у казненной семьи.
Так откуда же ты взялась, бесса Анна? Откуда на твоей шее таурон семьи Моран, который сначала привел тебя ко мне, а потом чуть не отобрал?
От воспоминаний о прошедшей тревожной ночи уже знакомо заныло под ложечкой. Первый раз он ощутил это неприятное и болезненное чувство у озера, когда среди людей у кареты не увидел девушки. Браска, дочь Белой ведьмы, только глазами хлопала: «Стояла и вдруг исчезла… Ранена? Не знаю…»
Что значит — исчезла?!
Такое всепоглощающее отчаяние охватило его, что стало трудно дышать.
Метался как одержимый по поляне, звал, молил, заставил стражников прочесать подлесок вдоль и поперек. И тут…
«Не мог таурон вернуть Анну в её мир?» — Тихий вопрос Лео, заданный ведьме, пригвоздил его сиятельство к месту.
«Мог», — обреченно прошептала баронесса и отвернулась от виконта, скрывая боль, исказившую старческое лицо.
Что?..
Рихард минуты две стоял пораженный случайно услышанным.
«Ты знал, откуда она, и молчал? — оттащив за грудки кузена в сторону, шипел граф, вглядываясь тому в глаза. — Куда вернуть? Какой другой мир?!»
«Отцепись! — вспылил Карре, сбрасывая с себя руки Морана. — Я сам только вчера об этом от неё услышал! А теперь спроси себя: почему она доверилась в первую очередь мне, а не тебе? Может быть, потому, что когда ей было плохо, тебя рядом не было? Или, может быть, потому, что у тебя язык узлом завязывается, когда нужно объясниться с девушкой?»
Не договорив, Леонард получил мощный удар кулаком в челюсть и, с трудом удержавшись на ногах, воззрился с обидой на брата.
«Ты совсем идиот!» — Потер ушибленную челюсть и, подхватив оброненный потухший факел, двинулся на обидчика.
«Господа, не время расписывать друг другу физиономии! — Разгорающийся конфликт остановила Белая ведьма, указав рукой в сторону темных зарослей. — Смотрите!»
Сотни, тысячи крохотных святящихся точек вспыхнули в ночи средь растительности и, приманенные девчонкой-лесовичкой, полетели к берегу. Словно над землей плавно порхали зеленые сверкающие феечки из сказки.
«Эти найдут… Если она еще здесь», — уважительно кивнула Тельма.
«Кажется, там!» — Браска обрадованно подпрыгнула на месте и бросилась туда, где светлячки, собравшись особенно плотной массой, устроили настоящую фантасмагорию. Ведьмы и милорды кинулись следом.
Под обрывистым бережком, нависающим над узкой песчаной полосой с раскидистым пышным пучком высокой травы, в углублении, как в норке, свернувшись калачиком, лежала она. В этот момент все как-то разом выдохнули с облегчением: «Жива!»
У Морана мелькнула мысль: в этой тьме ошибочно можно было принять человека, закутанного в плащ, за небольшой валун. И просто пройти мимо!
Упал на колени перед девушкой и, осторожно развернув её лицом к себе, мягким движением руки убрал налипшие на лицо пряди волос. Анна вздохнула рвано и подняла веки. Сверкнули в расширенных зрачках яркие звездочки, отражая свет мельтешащих жучков-фонариков. Заиграли блеском бриллиантов слезы в уголках глаз и утопили белки в соленой влаге. Самых красивых глаз в мире!
Он потом, при свете дня, рассмотрит цвет любимых очей, запомнит каждую крапинку, каждый лучик. Пересчитает все реснички. А пока он целовал эти невозможно прекрасные глаза и запоминал вкус её слез. Будто лопнула натянутая до предела струна в груди, позволяя чуть-чуть расслабиться, отогнать подступившие страх и отчаяние после странного диалога между кузеном и ведьмой.
Никуда она не исчезла! Вот она, во плоти, дрожащая в мокром от росы плаще. Тонкая, хрупкая. Такая смелая и такая ранимая.
Лео прав — он идиот! И получил виконт по морде не за свои слова, резкие и справедливые, а за то, что медлил и не развернул коней сразу, как только понял: их кавалькаду, сопровождающую повозку с Тельмой, никто не преследует. Группа наемников, замеченная еще в городе, против ожиданий не купилась на виртуозный подлог с объектом их пристального внимания. Не успей Белая ведьма высадить девушку в лесу, не перестрахуйся — не держал бы он её сейчас в своих объятиях…
