— Девонька, ты как себя чувствуешь? — Это ведьма — обеспокоенно.
— Верина, ты с оттенком немного ошиблась. — Поучительно — владелица лавки.
— Я забыла сказать, чтобы сняли одежду! — Раздосадованно — девчонка.
— На площадь её, на площадь! Зар-рабатывать! — С возмутительным предложением — жако.
Господи, да у них тут даже домашние животные подвержены «купи-продай» лихорадке.
— Госпожа Флайт, я надеюсь, это смывается? — спросила у хозяйки.
Послюнявила палец и потерла тыльную сторону ладони. Бесполезно — въелась намертво! Знахарка, обойдя вокруг меня, пощупала некогда белую, потом прозрачную, а теперь стального оттенка ткань на рукаве блузы, зачем-то понюхала, хмыкнула:
— Качественная работа.
Аррия, перебирая на столе баночки, кивнула, соглашаясь.
— У меня с магом Груном долгосрочный договор. Парень хоть и молодой, но исполнительный. И берет за работу не слишком много. Но подозреваю, что его похвальное старание зависит от благосклонности одной особы. Так, Верина? — Бросила на рыжую насмешливый взгляд. — И эту пудру он, скорее всего, заряжал, будучи под очарованием веснушек на чьем-то милом личике и… немного перестарался?
— Я все исправлю, — пискнула вконец смущенная и расстроенная неудачей помощница.
Мне даже стало жалко девочку. Хотела удивить, показать чудо и никак не рассчитывала, что свойства волшебного талька будут усилены по причине любовного помутнения спеца-воздыхателя.
— В таком случае давай думать, как это сделать, — сказала женщина, деловито оглядев меня с ног до головы, — потому как подозреваю — до завтрашнего утра ничего не изменится. Как и до послезавтрашнего.
Знахарка, присев на высокий табурет у стола, заняла позицию невмешательства, подперев рукой подбородок. Перри, покинув облюбованный «насест» на моем плече, пристроился рядом с локтем бабульки, с недоверием косясь на склянку с розовым порошком. Я устало привалилась к расписной стеночке, вспоминая яркий праздник — фестиваль красок в родном городе, прошедший буквально за неделю до злополучного события в филиале. Тогда в зрителей на площади со сцены были запущены тонны разноцветных залпов. Восторг и всеобщее веселье. Перепачканная, но счастливая молодежь. Крики, песни, смех… Возвращалась в тот вечер домой, улыбаясь изумленным прохожим и жмущим на клаксоны водителям. Не смущали синий нос, волосы с зелеными прядями и желтые руки до самых плеч, как и колоритные разводы на майке и чей-то фиолетовый отпечаток ладони на попе.
Оберег, будто почувствовав мою печаль от воспоминаний, потеплел под одеждой, согревая грудь, успокаивая, давая понять, что он все еще со мной и… пока ничего страшного для его владелицы не происходит.
— Может, нейтрализовать «слоновой костью»? На него и основа ляжет ровно.
— Его тоже уважаемый Грун касался своей магией?
— «Фиолетовый ирис» и «розовый закат». — Голова конопатой кивнула и виновато ушла в плечи.
Жако, услышав о случившейся оказии с краской, прекратил себя мучить близким соседством со склянкой, наполненной порошком ненавистного цвета, решив вообще ретироваться из помещения.
Аррия же, вооружившись широкой кистью и остатками коварного серого порошка, подошла к стене с «Солнечным золотом» и несколькими решительными мазками закрасила всю эту красоту, подготовив себе поле для эксперимента. Затем, нисколечко не сомневаясь в своих действиях, подхватила из рук девчонки баночку с белым тальком, сменила творческий инструмент на чистый и твердой рукой нанесла им новый слой поверх прежнего. Любовно оглядела дело рук своих и обернулась ко мне с вопросом:
— Анна, какой у вас был оттенок кожи?
Я растерялась, а потом лихорадочно заметалась взглядом по предметам и расписным панелям, выискивая что-нибудь похожее на легкий загар.
— Вот.
Подошла к месту с «граффити» и ткнула пальчиком в кленовый лист аналогичного цвета. Не любила я свое бледное тело. Сильно просвечивающие подкожные вены на теле раньше никогда не были для меня проблемой, а в последнее время прям зациклилась на этом изъяне, стараясь прикрыть руки до самых пальчиков, пряча кисти. Грудь, покрытая синей паутинкой, вызывала сплошное расстройство. Понимала, что взращиваю в себе комплекс, но не было рядом человека, сумевшего разуверить меня в глупости мышления. И коль возникла такая возможность приобрести третий тип кожи — смуглый, европейский, то почему бы и нет!
— Хм-м, вы жили там, где жаркое светило? — В глазах Аррии промелькнул интерес. — Верина, подбери материал и приступим!
Далее пошел специфический спор у настенной палитры двух профессионалов-гримеров или художников по боди-арту, что ближе к теме, на только им известном языке.
— Пойдем, голуба, это надолго, — со вздохом поднялась с места знахарка и направилась к выходу из мастерской.
Вернувшись в торговый зал, Тельма выудила из своей кошёлки мой кошель, протянула мне. Облачилась в свою «крылатую» пелеринку, завязала ленты шляпки под подбородком.
— Уже уходишь? — с волнением спросила старушку, предвидя долгое расставание.
— В лавку к травнице хотела успеть заглянуть. И в гостиницу. Доран, надо полагать, уже снял номера… Завтра ни свет ни заря в обратный путь. А ты оставайся. Ничего не бойся, но и будь осторожна. Аррия, коль уж взялась решить твою проблему, не остановится, пока не добьется идеального результата. — Помолчала немного и вдруг вскинула на меня влажные глаза. — Я буду ждать тебя, девонька. В каком бы облике ты ко мне ни вернулась. Ведь вернёшься? — И такая щемящая надежда проскочила в вопросе пожилой ведьмы, что я, повинуясь внезапному порыву, крепко обняла эту маленькую женщину, за короткое время ставшую мне самым родным человеком в этом мире.
Мягкое, хрупкое тельце под моими руками напряглось. Бабка крякнула. Смутившись, что причинила боль, отпустила даму в шляпке со словами:
— Обязательно вернусь.
— Ну вот и хорошо, вот и славно, — улыбнулась с облегчением хозяйка домика с зеленой крышей. — Остерегайся магов, — перешла она на наставительный тон, — а лучше не выходи к людям вовсе, пока не придумаем, как спрятать твой оберег от злых глаз.
— Да куда ж я такая серая пойду?
— Так может статься, что утром будешь вновь прозрачной. От твоего таурона можно всего ожидать.
Весь следующий день меня то и дело звала в мастерскую Верина. Подводила к окну, наносила кистью маленькие пробные штрихи сухой краски на тыльную сторону ладони поверх серой кожи. Стирала влажной тряпицей, поджимая губы, недовольная результатом. Отпускала и через несколько минут я опять слышала её быстрые шаги по направлению к моей комнате. Вновь она смешивала порошок в маленькой пиале, подсыпая по граммулечке из разных склянок, и процесс повторялся. И так до самого вечера. Я успела устать. От безделья, от неизвестности, от неловкости находиться у малознакомых людей в вынужденных гостях.
