– Нет, половина из трех это полтора, так что половина из этого точно не рождественские фильмы.
– Я говорил тебе, что меня бесит лицо Мэг Райан?
Услышав такой вопрос, я усмехнулась:
– Во-первых, нет. А во-вторых, оно не может бесить. Ее лицо восхитительно и идеально.
– Возможно, так оно и есть, – сказал Гас. – Я не могу этого объяснить. Я знаю, что это не логично, но… просто терпеть ее не могу.
– Сегодня все изменится, – пообещала я. – Поверь мне. Ты должен просто открыть свое сердце. Если ты сможешь это сделать, твой мир станет с этого момента намного светлее. И, возможно, у тебя даже появится шанс написать вполне продаваемую романтическую комедию.
– Январия, – торжественно произнес он, когда я въехала на открытую стоянку, – только представь, что ты со мной сделаешь, если я поведу тебя на шестичасовое чтение Джонатана Франзена.
– Я не пойду, даже и представлять не буду, – сказала я. – Конечно, если ты решишь использовать один из наших пятничных вечеров таким образом, я ничего не смогу сделать, чтобы остановить тебя, но сегодня суббота, и поэтому капитан этого корабля – я. А теперь помоги мне понять, где мы можем купить мороженое от Бобби с сюрпризом, о котором я читала в интернете. По данным сайта, оно того стоит!
– Хотелось бы, чтобы это было так, – вздохнул Гас, выбираясь из машины. Пока на экране неуклюже мелькали анонсы, мы пробирались через площадку к торговым палаткам. Я рванулась к деревянной вывеске с изображением мороженого, но Гас тронул меня за руку, не давая встать в очередь.
– Обещай мне только одно.
– Гас, я в тебя не влюблюсь.
– И еще одно, – сказал он. – Пожалуйста, постарайся сделать так, чтобы тебя не тошнило.
– Если начнется, я просто проглочу.
Гас от этого прикрыл рот ладонью и чуть не подавился.
– Шучу! Меня не стошнит. По крайней мере, пока ты не отведешь меня на это шестичасовое чтение. А теперь пошли. Я всю неделю мечтала съесть что-нибудь еще, кроме холодных пирожков.
– Я не думаю, что это будет богатый витаминами и питательными веществами шведский стол, который ты, кажется, себе уже нарисовала.
– Мне не нужны витамины. Мне нужны начос и шоколадный соус.
– А… в таком случае ты спланировала идеальную ночь.
Поскольку билеты купила я, Гас заплатил за попкорн и мороженое-сюрприз (по 6 долларов за штуку, хотя они едва ли стоили столько). Еще он попытался купить нам содовой, прежде чем я совершенно неосмотрительно для себя остановила его, сказав, что у нас в машине есть.
Когда мы вернулись к машине, я открыла заднюю дверь и разложила средние сиденья, открыв набор подушек и одеял, которые упаковала ранее, а также холодильник, полный пива.
– Впечатлен? – спросила я Гаса.
– Чем? Вместительностью багажника? О, да!
– Хар-хар
[42], – сказала я.
– Хар-хар, – ответил Гас.
Мы забрались в открытый багажник, и я включила машину, настроив радио на нужный канал. Я поискала звук фильма
[43], прежде чем устроилась рядом с Гасом – как раз поползли первые титры. Хотя Гас говорил о большом пространстве в багажнике, моя «Киа» была не такой уж широкой. Лежа на животах и подперев подбородки руками, мы почти касались друг друга боками, и наши локти соприкасались. Едва ли это положение будет удобным в течение долгого времени, а смена позы в машине могла стать сложной задачей. К тому же быть так близко к нему для меня было совсем непросто.
Как только на экране появилась Мэг Райан, он наклонился чуть ближе и прошептал:
– Ее лицо действительно тебя не бесит?
– Я думаю, тебе следует обратиться к врачу, – прошипела я. – Это ненормальная реакция.
Лично я, как только получила свой первый аванс за книгу, купила себе и Шади по двадцать фильмов с Мэг Райан, чтобы мы могли смотреть их вместе (даже если будем на расстоянии). Мы начинали смотреть их в один и тот же момент, а потом писали друг другу о том, что происходило в кадре. А когда одна из нас хотела в туалет, мы вместе останавливали фильм.
– Подожди, послушай, как чудно Мэг Райан произносит слово «лошади», когда поет песню «Катание на санях», – прошептала я Гасу. – Твоя жизнь безвозвратно изменится
[44].
Гас посмотрел на меня так, словно я не в себе.
– Она выглядит чертовски самодовольной, – сказал он.
– Многие говорили мне, что я похожа на нее.
– Едва ли это правда.
– Ладно, не говорили, но могли бы сказать.
– Это просто смешно, – сказал он. – Ты совсем на нее не похожа.
– С одной стороны, мне обидно. С другой стороны, я рада, что ты, вероятно, не испытываешь отвращения к моему лицу.
– В твоем лице нет ничего такого, что вызывало бы отвращение, – сказал деловито Гас.
– Но в лице Мэг Райан тоже нет ничего, что можно было бы ненавидеть.
– Ладно, беру свои слова обратно. Мне нравится ее лицо. Теперь ты счастлива?
Я повернулась к нему лицом. Его голова была подперта рукой, а тело тоже повернуто ко мне, и свет от экрана почти не отражался в его глазах, если не считать отдельные цветные пятна. Его темные волосы были в таком же беспорядке, как и всегда, но волосы на лице снова были под контролем, и этот дымный запах все еще исходил от него.
– Январия? – пробормотал он.
Я повернулась на бок, лицом к нему, и кивнула:
– Теперь счастлива.
Его колено ударилось о мое колено, и я толкнула Гаса. Тень улыбки пробежала по его серьезному лицу и исчезла так быстро, что я могла бы подумать, что мне привиделось.
– Хорошо, – сказал он.
Мы еще долго пребывали с таком положении, притворившись, что смотрим фильм. Мы лежали, прижавшись коленями друг к другу, под таким углом, что ни один из нас просто не мог видеть больше половины экрана.
Всякий раз, когда один из нас поворачивался, другой был вынужден следовать за ним. И тогда мы оба смещались в другую сторону. Но мы так и не расцепили колени. Мы оказались на опасной территории. Я не ощущала ничего подобного уже много лет. Это был почти болезненный гнет желания и парализующий страх того, что любое неверное движение все разрушит.
Я подняла глаза, когда почувствовала на себе его пристальный взгляд, и он не отвел взгляда. Мне хотелось сказать что-нибудь, чтобы разрядить напряжение, но в голове было безжалостно пусто. Это тебе не мерцание курсора на белом экране в попытке состряпать роман из воздуха. Свет выскакивал из темноты, стоило мне зажмуриться. Такое у меня было, когда я слишком долго смотрела на пламя.
