– Например?
– Во всем, самом важном, – ответил Гас. – В суждениях о химическом составе атмосферы Земли, о том, нужны ли миру шесть фильмов о пиратах Карибского моря, в том, что «белый русский» нужно пить только тогда, когда вы уже уверены, что вас все равно вырвет.
Тут он закончил говорить и стал пытаться расправиться с пончиком. Наконец ему удалось засунуть его в рот целиком. Затем без тени иронии он победоносно посмотрел мне в глаза, и я расхохоталась.
– Фто? – спросил он с набитым ртом.
Я отрицательно покачала головой.
– Можно тебя кое о чем спросить? – проговорила я.
Гас прожевал пончик и кивнул мне:
– Нет, Яна, я не собираюсь говорить этому парню, чтобы он выключил музыку.
Он протянул руку и выхватил из коробки еще один пончик:
– А теперь у меня к тебе вопрос, Яна Эндрюс. Почему ты переехала сюда?
Я закатила глаза и проигнорировала его вопрос:
– Если бы я хотела попросить тебя побудить того парня внести одно небольшое изменение в его деловую практику, это определенно была бы не громкость радио.
Гас широко улыбнулся, и в этот миг мой желудок предательски перевернулся. Я не была уверена, что видела его улыбку такой раньше. В этом было что-то опьяняющее. Его темные глаза метнулись к стойке, и я проследила за его взглядом. Одетый в нижнее белье мужчина буквально носился взад-вперед между своими кофемашинами. Глаза Гаса вернулись ко мне:
– Так ты расскажешь мне, почему переехала сюда?
Я сунула в рот кусок пончика и покачала головой.
Он слегка пожал плечами:
– Тогда я не могу ответить на твой вопрос.
– Переговоры так не ведутся, – сказала я ему. – Это вовсе неравные сделки.
– Именно так они и ведутся, – возразил он. – По крайней мере, пока ты хочешь остаться в стороне от интима.
Я смутилась и закрыла лицо руками, вспоминая тот неосторожный разговор с Шади.
– Кстати, ты был тогда очень груб со мной, – сказала я.
С минуту он молчал. Я вздрогнула, когда его грубые пальцы схватили меня за запястья и оторвали руки от моего лица. Его дразнящая улыбка поблекла, лоб сморщился, а взгляд стал мрачным и серьезным.
– Я знаю. Извини. У меня был тогда плохой день.
Мой желудок снова перевернулся где-то внутри. Я совсем не ожидала извинений. Просто даже никогда и не получала извинений от людей, которые счастливо проводят время.
– Вы устраивали шумную вечеринку, – сказала я, приходя в себя. – Мне бы хотелось посмотреть, как выглядит хороший день для тебя.
Уголок его рта неуверенно дернулся.
– В нем точно не было бы вечеринки. В любом случае, надеюсь, что ты простишь меня. Мне уже говорили, что я всегда произвожу ужасное первое впечатление.
Я скрестила руки на груди и, ободренная вином и его извинениями, возразила:
– Это было не первое мое впечатление.
Что-то непроницаемое промелькнуло на его лице и исчезло прежде, чем я успела это заметить.
– О чем ты хотела меня спросить? – поинтересовался он. – Если я отвечу, ты простишь меня?
– Прощение уже не работает, – возразила я, а когда он начал тереть лоб, я согласилась: – Ну, хорошо.
– Тогда давай вопрос, – решительно заявил он.
Я перегнулась через стол:
– Ты думал, что они занимаются твоей книгой, не так ли?
Его брови сошлись на переносице:
– Они?
– Те, что обсуждают всякие там шпионские страсти, – напомнила я.
Он притворился ошеломленным:
– Может быть, ты имеешь в виду красно-белые напитки и совершенно синий Клуб книголюбов? Так, кажется, ты отзывалась об этом заседании, хотя такие заседания в книжных клубах не редкость?
Я почувствовала, как улыбка расплылась по моему лицу, и удовлетворенно откинулась на спинку стула:
– Ведь так? Ты думал, что они будут обсуждать твои «Откровения»?
– Во-первых, – сказал Гас, – я живу здесь уже пять лет, и Пит никогда не приглашала меня в этот клуб. Так что да, в тот момент это показалось мне вполне разумным предположением. Во-вторых, – он схватил из коробки глазированный пончик, – тебе следует быть осторожнее, Январия Эндрюс. Ты только что показала, что знаешь название моей книги. Кто знает, какие еще секреты вот-вот выплеснутся из тебя?
– Откуда ты знаешь, что я просто не погуглила его? – возразила я. – Может быть, я никогда не слышала об этом раньше.
– Откуда ты знаешь, что твой случайный поиск в Гугле не доставит мне еще большего удовольствия? – ответил Гас.
– А может, я гуглила тебя, подозревая, что у тебя есть криминальное прошлое?
– А что, если я буду отвечать вопросами на твои вопросы до скончания века?
– Откуда ты знаешь, что меня это волнует?
Гас с улыбкой покачал головой и откусил еще кусочек.
– Ух ты, какой кошмар!
– Пончики или этот разговор? – спросила я.
– Этот разговор, конечно. Пончики очень вкусные. Кстати, и я тебя погуглил. Тебе следует подумать о том, чтобы взять еще более редкое имя.
– Я подумаю, но ничего не могу обещать, – сказала я. – Там полно всякой бюрократической волокиты и прочего маразма.
– «Южный комфорт» звучит довольно сексуально. Тебе нравятся южные парни? Они заводят тебя?
Я закатила глаза:
– Я склонна думать, что ты никогда не был на юге и, возможно, не смог бы найти юг даже по компасу. Кроме того, почему ты думаешь, что все стараются сделать женскую прозу полуавтобиографической? Обычно романисты предполагают, что их читает одинокий белый мужчина, а чаще женщина…
– Сексуально озабоченный, – вставил Гас.
– Как ты? – не растерялась я.
Он задумчиво кивнул, не сводя с меня темных глаз.
– Лучший за этот вечер вопрос, – произнес он. – Ты серьезно полагаешь, что я сексуально озабоченный?
– Определенно.
Мой безапелляционный ответ, казалось, позабавил его, и он скривил и без того кривые губы. Я выглянула в окно.
– Если Пит не планировала использовать в обсуждении ни одну из наших книг, то как же она забыла сказать нам, что сейчас читают в этом клубе? Я имею в виду, если бы она хотела, чтобы мы просто присоединились, то могла бы дать нам шанс действительно прочитать обсуждаемые книги.
– Это не было случайной забывчивостью, – сказал Гас. – Это была преднамеренная манипуляция. Она знала, что я ни за что не пришел бы сегодня, если бы знал, что там будет на самом деле.
Я фыркнула:
