Как только в печи снова заплясал огонь, излучая тепло и радуя измождённых обитателей каюты, всё вокруг словно преобразилось. На сковородке зашкворчали жирные коричневые сосиски, и в каюте вкусно запахло ужином.
Дядюшка Билл аккуратно нарезáл картошку тонкими ломтиками, поджаривал их на шипящем масле и слушал историю о приключениях Буззи-Пуззи и Крысы-попрошайки: как их поймал лесничий, как он обвинил их в краже ёлок и как запер их в сарае, собираясь отвести к сквайру сразу после Рождества.
– Он сказал, что засадит нас на полгода за решётку, – сказала Крыса-попрошайка, украшая ёлку блестящими серебристыми шарами. – Не поверил, когда мы сказали, что не трогали его мерзких деревьев.
– Судя по тому, что говорят о сквайре, вас отправили бы в кутузку как минимум на год, – фыркнул дядюшка Билл. – Ну и заставили же вы себя поискать – я словно на настоящей охоте побывал! Ну да ладно. Ёлки вы продали, и после дадите мне полный отчёт – скажем, завтра, когда будет время. А теперь поторопитесь – ужин готов, а я так голоден, что могу и свои тапки съесть.
Когда ужин был окончен, посуда вымыта и всё расставлено по местам, они сдвинули кресла и уселись возле печки. По телу каждого разливалось приятное тепло. Им едва хватило сил, чтобы добраться до постели.
Думаю, они совсем забыли, что был канун Рождества!
Собственно, на этом мой рассказ заканчивается. Но прежде чем мы оставим нашего старого друга дядюшку Билла и двух его спутников, давайте ещё раз заглянем в окошко каюты «Вольного ветра».
Наступило рождественское утро.
Буззи-Пуззи сидит на своей койке с блаженной улыбкой на мордочке. Он держит в лапах новую губную гармошку и наигрывает на ней какие-то мелодии.
Крыса-попрошайка расположилась возле печки в плетёном кресле и с восторгом и благоговением смотрит на прекрасную чёрную флейту с серебряными клавишами. Время от времени она подносит её ко рту и пробует подудеть – эти звуки напоминают Буззи-Пуззи песню захмелевшей кукушки.
Дядюшка Билл пододвинул своё кресло к столу и сидит, подперев лапами подбородок. Перед ним стоит паровой двигатель с высокой трубой и красным маховиком; на чёрно-белой мордочке барсука застыло выражение крайнего блаженства. Он зажигает горелку, с восхищением прислушивается к тихому шипению, доносящемуся из парового котла, и любуется дымком, который струится из трубы.
За дверцей печки тоже раздаётся шипение, и каюта наполняется аппетитным ароматом жареной индейки. Похоже, Рождество у них всё-таки будет весёлым. Хотел бы я оказаться сейчас там вместе с ними! А вы?
