В это время снегов пусть будут у всех
И счастье, и радость, и смех.
Распахните же настежь все окна и двери,
Пусть ходит ваш дом ходуном от веселья.
Развесьте омелу и еловые ветви,
И пиршество грянет для всех на свете.
Во всей красоте грядёт Рождество,
Как остролист, в ярких красках…
– Я узнаю этот голос! – воскликнул Буззи-Пуззи, улыбаясь. – Это же Крыса-попрошайка! Ну конечно, слепая Крыса-попрошайка! (На самом деле Крыса была вовсе не слепой, уж мы-то прекрасно это знаем.)
[8]
«Должно быть, поёт песенки собственного сочинения», – подумал Буззи-Пуззи, выскакивая на палубу.
После яркого света каюты ему показалось, что всё вокруг – и тёмная дубрава, и ещё более тёмные небеса, – залито густым фиолетовым светом, и даже снег казался розовато-лиловым, а не белым.
Сквозь медленно падающий снег по бечевникý двигалась маленькая чёрная фигура. Перед собой Крыса толкала набитую хворостом тележку на колёсах от детской коляски. Она была одета в оборванное чёрное пальто, за спиной висела гармошка, на груди болталась дощечка с надписью «Сжальтесь над слепой», а вокруг шеи был обмотан шарф. Крыса пела, задрав к небу длинный усатый нос и вкладывая в песню всю свою душу.
Когда Крыса-попрошайка (а это и в самом деле была она) поравнялась с баржей, она допевала последний куплет – ещё более рьяно, чем предыдущие.
Хозяйка, пеки пироги посытнее,
Тарелки наполни ты ими скорее!
Но плач бедняка услыхав, помоги —
К его нищете и рванью снизойди!
Помни: в жизни постоянства нет,
И любой мудрец даст такой совет:
Чтоб на морозе тебе не дрожать,
Поспеши нищей крысе монетку подать!
– Эй, Крыса! – окликнул её Буззи-Пуззи. – Не притворяйся, будто не видишь меня! Знаю я твои уловки! Поднимайся на борт, старая плутовка!
Услышав голос Буззи-Пуззи, Крыса остановилась и сделала вид, что не видит баржу. Та ещё пройдоха – Буззи-Пуззи прекрасно это знал. Видела Крыса не хуже нас с вами, но она притворялась слепой, чтобы разжалобить других и, что ещё важнее, выманить у них деньги!
В жизни Крысы бывали времена, когда она буквально купалась в деньгах, но Крыса очень быстро спускала их на азартные игры и другие развлечения. Впрочем, сразу оговорюсь: она была неплохой зверушкой, но довольной сумасбродной и вдобавок страшной транжирой. И теперь Крысе пришлось вернуться к своему прежнему занятию и притворяться слепой нищенкой, что, надо признать, иначе как обманом не назовёшь.
– А где господин Барсук? – спросила Крыса, проворно запрыгнув на палубу.
– Ушёл на прогулку, – кратко ответил Буззи-Пуззи. – Он часто гуляет в одиночестве. Вернётся позже, к ужину. Кстати, об ужине. Надеюсь, ты останешься и поужинаешь с нами?
– С превеликим удовольствием, – ответила Крыса, разматывая шарф и с любовью оглядывая каюту «Вольного ветра», ведь раньше она много раз здесь бывала. – Кто бы мог подумать, что вы окажетесь в этих местах, да ещё в канун Рождества! Что ж, я рада снова тебя видеть, Буззи. Сдаётся мне, – продолжала Крыса, оглядываясь вокруг и принюхиваясь, – ты готовишься к празднику, судя по запаху палёных перьев. Я почуяла его в доброй миле отсюда, ещё на Хоггсовой аллее.
Буззи-Пуззи кивнул.
– Пожалуй, я тебе кое-что расскажу. Но прежде присаживайся к огню, а я поставлю чайник. Ты наверняка не откажешься от горячего чая.
– Очень любезно с твоей стороны, – ответила Крыса-попрошайка. – В такую ночку огонь радует глаз! Я принесу хворост из своей тележки, он сгодится для твоей печки.
Крыса шустро выскочила из каюты и вернулась с охапкой хвороста. Затем она придвинула кресло дядюшки Билла поближе к огню и уселась в него.
Пока гостья отогревала лапы, Буззи-Пуззи под бульканье закипающего чайника рассказал ей об их недавних приключениях: как они застряли во льдах, как им нанёс визит мистер Паркер и как он в спешке покинул их, оставив жирную индейку.
Крыса-попрошайка внимательно слушала.
– Ах, индейка, – мечтательно вздохнула она, – подумать только! Ну и повезло же вам! У меня индейки во рту не бывало с тех пор, как… Даже не помню! У меня на Рождество будет корочка хлеба и стакан холодной воды. Друг мой, ты даже не представляешь себе, каково это – быть бедняком!
– Но ведь ты можешь разделить рождественский ужин с нами, – ответил Буззи-Пуззи, наливая Крысе чай, – почему бы и нет? Я уверен, что господин Барсук очень обрадуется, ведь ты всегда была нам добрым другом. Судя по погоде, этой ночью мы снова застрянем во льдах – если только по каналу опять не пройдёт баржа-ледокол, а она не пройдёт, ведь Рождество уже совсем близко. Поверь, подруга, мы будем тебе рады. Споёшь нам старые песни – вот уж мы повеселимся!
– Ты не шутишь? – спросила Крыса-попрошайка, обрадовавшись. – Какая необыкновенная доброта! А ведь мне уже давно не перепадало птичьего мяса…
– Вот только рождественских подарков не будет, – продолжал Буззи-Пуззи. – Видишь ли, все наши планы расстроились. Мы должны были праздновать Рождество у Мэтти, но теперь не успеем добраться до его верфи, даже если лёд растает. И магазины по дороге нам не попадались. Да и по правде говоря, с деньгами у нас сейчас туго. Мы надеялись продать эти ёлки, но теперь от них нет никакого проку. Мы дёшево купили их на Ботлинском рынке, надеясь выгодно продать, но теперь они – только обуза.
Крыса-попрошайка некоторое время молчала, глядя в огонь, и о чём-то размышляла. Затем она допила чай и, вытащив белую глиняную трубочку, стала набивать её душистым табаком.
– Не думаю, что вы упустили возможность их продать, Буззи. Давай отнесём несколько ёлок в деревенский магазинчик неподалёку отсюда! Я хорошо знаю эти места, знаю каждый закоулок, и ещё я знаю, что почтмейстерше в этой деревне нужны ёлки. Она даст тебе за каждую по три шиллинга.
– Мы не знали, что поблизости есть деревня, – взволнованно воскликнул Буззи-Пуззи. – Отличное предложение, спасибо!
– Тогда нам лучше поспешить, – сказала Крыса, поднимаясь на ноги и глядя на настенные часы с кукушкой. – Почта открыта до семи. Сейчас только четыре часа. Если идти через лес, до деревни около мили пути. Давай сразу захватим с собой несколько ёлок. Погрузим их в мою тележку. Ты будешь тянуть её, а я буду толкать сзади.
– И оставить баржу без присмотра? – с сомнением в голосе спросил Буззи-Пуззи.
– А почему бы и нет? В такую морозную ночку ни одна живая душа не рискнёт высунуть нос на улицу. Все греются в своих домах, ямках, норках, землянках, гнёздах и дуплах. А к ужину мы вернёмся!
