Если затронуть вопрос о селективной функции мотивации, то следует отметить: лица, классифицируемые как имеющие сильный мотив достижения, что выявлено по оценкам образов воображения, работают лучше при итоговом обследовании. Это, судя по всему, означает, что мотив определяет такую линию поведения, чтобы выучить материал лучше, или то, что люди разрешают проблему более эффективно в момент теста как такового. Классификация же испытуемых на обладающих высоким и низким мотивами, которая осуществляется по самоотчетам, не позволяет предсказать с достаточной точностью, кто же лучше справится с работой в итоговой фазе. Это в известной мере нетипично, что будет рассмотрено ниже, поскольку люди с сильным мотивом достижения обычно не показывают высоких баллов. Впрочем, результаты все-таки нами учитываются, потому что они помогают сравнить валидность двух способов измерения силы мотива по трем критериям валидности в рамках одного исследования.
Действительно, исследователи, использующие методы самоотчета или клинической оценки для выявления силы мотива, опираются на «личностную валидность» своих измерений. Нужно отметить, что пункты наподобие тех, что приведены в табл. 6.5, касаются проблемы содержания различных мотивационных систем. Приходится задуматься над следующим: пусть людей по определенному методу причисляют к обладающим либо сильным, либо низким мотивом; действительно ли они ведут себя так, как могли бы, будучи более или менее мотивированы согласно рамкам рассматриваемого измерения? Как мы видели, самоотчеты могут отражать другие переменные, скажем, ценности, что не относятся к мотивам, и только при использовании функционального критерия, связанного с наличием конкретного мотива, мы сможем различить его и ценности.
Последние оказывают влияние на поведение. Например, Дечармс и др. (deCharms et al., 1955) сообщают, что на студентов с высоким (по самоотчетам) драйвом достижения в отличие от имеющих низкий уровень по этому измерению скорее всего воздействовали мнения профессора о качестве образа. Те, кто говорил, что усиленно работает и стремится к достижению, конечно, ценят его: они склонны ориентироваться на стандарты совершенства в суждении о том, что какое-либо явление стоящее. Осознаваемые ценности могут, конечно, повлиять на суждение, не направляя поведение как таковое, которое возможно рассматривать как мотивированное.
Количество исследований, оценивающих на основе самоотчетов различия в силе мотива, растет, поскольку они недороги и достаточно просты в применении (Atkinson & O’Connor, 1966; Edwards, 1957; Hurley, 1955; Jackson, 1966). Однако они не прошли проверку по критерию валидности или не демонстрируют хорошую валидность — практичность. Одно исключение — тщательно разработанный тест ориентации на достижение, созданный Мехрабианом (Mehrabian, 1969). Разделы теста тесно связаны с теорией мотивации достижения и не касаются ценностей, как это происходит в ранее разработанной шкале Мюррея и ее вариациях. Например, Мехрабиан включил такие утверждения, как «Я думаю больше о будущем, чем о настоящем или прошлом» или «Я лучше бы работал над заданием, где сам бы нес ответственность за конечный результат, чем над таким, когда в получении итогового результата принимает участие множество людей». Мехрабиан обнаружил, что шкала такого типа, состоящая из 34 пунктов, значимо коррелирует с подсчетами по мотиву достижения, полученными при анализе образов воображения. Также она валидна в том смысле, что люди, которые демонстрируют сильный мотив, вернее разрешают большее число проблем, нежели те, которые обладают слабым мотивом. Однако корреляция с оценками по образам воображения, касающимися мотива достижения, невысока. Измерения Мехрабиана имеют плохую корреляцию с измерением социальной желательности. Стало быть, это вовсе не безупречный путь оценки силы мотива. В целом следует признать, что есть определенный резон использовать его как замену оценки образов воображения, связанных с мотивом достижения, которые обладают экстенсивной валидностью.
Обобщая, отметим следующее: измерения силы мотива, основанные на расшифровке содержания мышления, лучше оценок, получаемых по самоотчетам или клиническим заключениям, по множеству причин. Когда дело касается образов воображения, выносимые оценки с большей вероятностью проистекают из сравнения того, как люди думают, когда мотив актуализирован, и того, каковы их мысли, когда он не проявлен. Такие измерения обеспечивают более уникальный показатель силы мотива, так как они в известной мере не поддаются воздействию со стороны ценностей, отклонений в реакциях и других детерминантов поведения. Они, судя по всему, надежны, как и оценки по самоотчетам, если должным образом осознан критерий надежности. Несомненно и то, что оценки, выносимые по образам воображения, обеспечивают валидность по критериям, принятым в теории поведения для определения того, мотивировано поведение или нет. Большая сложность с измерениями такого типа заключается в том, что они весьма зависимы от ситуационных воздействий. Особое внимание следует обратить, когда истории сообщают люди, пребывающие в непринужденном состоянии и не испытывающие напряжения. Измерения силы мотива по самоотчетам заслуживают доверия и не требуют ощутимых затрат с точки зрения проведения. Кроме того, они обеспечивают хороший показатель ценностной ориентации личности. Однако именно как измерения силы мотива они демонстрируют плохую валидность — практичность. В то же время клинические заключения о силе мотива кажутся более валидными, так как они учитывают все, но практически в таком плане они бесполезны, и именно потому, что слишком многое здесь берется в расчет. То есть достаточно сложно будет узнать, насколько оценка отражает силу мотива или же иные переменные.
По этим причинам внимание в этой книге сфокусировано на исследованиях, в которых сила мотива определялась по оценке образов воображения, потому что они точнее касаются самого вопроса мотивации. Однако и роль информации, получаемой по самоотчетам, рассматривается в главе 12, когда речь заходит о когнитивном влиянии мотивации, и в главах 13 и 14, которые касаются взаимодействия мотивов и ценностей в определении силы реакции и изменении поведения.
Примечания и вопросы
1. В экспериментах по мускульному напряжению обычно оценивается нарастающее напряжение, каким-либо образом прямо воздействующее на научение. Выявленный результат возможно пояснить в терминах теории мотивации. Попытайтесь провести такой анализ. Вспомните, что испытуемый пытается угодить экспериментатору, нажимая на динамометр и выучивая бессмысленные слоги. Насколько увеличивается сила мотива в первом задании при первой фасилитации и чем блокируется эффективность деятельности во втором случае? Предполагает ли такой анализ, что эффект обратного U может быть получен при требовании к субъекту сделать какое-нибудь из двух заданий, даже если первое не предполагает непосредственной психологической актуализации?
2. В книге было указано несколько причин, почему очень высокие требования могут сделать исполнение деятельности менее эффективным. Каковы они? Страдает ли ваша эффективность деятельности, если вы сами или другие люди ждут слишком многого от вас? Почему?
3. Здесь утверждается, что денежный стимул неоднозначен в зависимости от включенности мотива людей. Приведите примеры. Так что может означать денежный стимул для бедных людей, для людей с сильным драйвом достижения или для тех, кто прежде всего беспокоится о честности?
