Большинство животных, на которых охотились люди, были рогатыми, поэтому бога охоты тоже представляли рогатым. Именно в то время магия стала примешиваться к первым неуверенным шагам религии. Ранние формы магии были, вероятно, из разряда симпатических.
[3] Считалось, что похожие предметы оказывают сходное воздействие; подобное притягивается к подобному. Если сделать из глины модель бизона в натуральную величину, затем напасть на нее и «убить», то охота на настоящего бизона тоже закончится его убийством. Религиозно-магические ритуалы родились, когда один из пещерных людей надел шкуру и маску с рогами и сыграл роль бога-охотника, направляющего нападающих. До сих пор в пещерной живописи встречаются изображения подобных ритуалов, а также пронзенные копьями глиняные фигурки бизонов и медведей.
Интересно проследить, как эта форма симпатической магии дожила до относительной современности. Например, индейцы племени пенобскотов
[4] меньше ста лет назад носили маски и рога оленей при выполнении ритуалов с той же целью. Еще один пример – «Танец Буйвола» у индейцев-манданов.
[5]
Вместе с богом-охотником существовала и богиня, хотя мы не знаем, кто появился первым (или же они развились одновременно); и это не имеет значения. Чтобы было на кого охотиться, животные должны размножаться. Чтобы племя продолжало существовать (а в те времена смертность была высокой), мужчины и женщины тоже должны были размножаться. И снова свою роль играла симпатическая магия. Делались глиняные фигурки спаривающихся животных, и члены племени совокуплялись во время сопутствующего ритуала.
До нас дошло много резных и лепных изображений богини плодородия. Их часто называют статуэтками Венеры, и одна из самых известных – Венера Виллендорфская. В числе других примеров – Венера Лоссельская, Венера Сирейская и Венера Леспюгская.
[6] Всех их объединяет то, что женские черты этой фигуры заметно преувеличены. У них тяжелые обвислые груди, большие ягодицы, часто – набухший живот, словно они беременны – и подчеркнутые гениталии. В остальном у фигурок неизменно отсутствуют всякие признаки идентичности. Лицо лишено черт, а руки и ноги, если вообще присутствуют, едва намечены. Причина в том, что скульптора интересовал исключительно аспект плодовитости. Женщина вынашивала и выкармливала детей. Богиня была ее представительницей как Великая кормилица и утешительница, мать-природа или мать-земля.
С развитием сельского хозяйства Богиня возвышалась все больше. Теперь она следила за плодородием не только членов племени и животных, но и посевов. Год тогда естественным образом разделялся на две половины. Летом еду можно было выращивать, и тогда царствовала Богиня; зимой человеку приходилось обращаться к охоте – и тогда царил Бог. Другие божества (ветра, грома, молнии и т. д.) постепенно отходили на задний план, поскольку становились второстепенными.
Человек развивался, развивалась и религия – и его верования постепенно и естественно стали тем, чем стали. Люди расселялись по Европе и несли с собой богов. В разных странах Бог и Богиня приобретали разные имена (хотя не всегда они были совсем разными, иногда это были просто вариации одного и того же имени), однако по сути это были одни и те же божества. Это хорошо заметно в Британии, где на юге Англии встречается Кернуннос (буквально «Рогатый»), на севере тот же Бог зовется Керном – сокращенной формой того же имени, а еще в одном регионе имя превратилось в Херн.
[7]
К этому времени люди научились не только выращивать еду, но и хранить ее зимой. Поэтому охота становилась не такой важной. На Рогатого Бога теперь стали смотреть больше как на бога природы в целом, а также бога смерти и того, что происходит потом. Богиня все еще правила плодородием, а также возрождением, потому что люди начинали верить в жизнь после смерти. Об этом свидетельствуют похоронные ритуалы того периода. Новаторами в этом были представители граветтской культуры
[8] (22 000 – 18 000 гг. до н. э.). Они хоронили своих покойников полностью одетыми, с украшениями и посыпали их красной охрой (гематитом или пероксидом железа), чтобы вернуть им видимость жизни. Часто членов семьи хоронили под очагом, чтобы они оставались вместе с семьей. Мужчину хоронили с оружием, иногда с ним даже хоронили его собаку – все, что может ему понадобиться в загробной жизни.
Нетрудно увидеть, как возникла вера в жизнь после смерти. Ее источниками были сны.
«Когда человек спал, то для своей семьи и друзей он был подобен умершему. Конечно, во сне он дышал и иногда двигался, но в остальном лишался признаков жизни. Однако, проснувшись, он мог рассказать, как охотился в лесу. Он мог рассказать, что разговаривал с друзьями, которые на самом деле уже умерли. Те, кому он рассказывал, верили, потому что им тоже снились такие сны. Они знали, что на самом деле он не покидал пределов пещеры, но в то же время знали и то, что он не лжет. Казалось, что мир сна подобен материальному миру. В нем были деревья и горы, животные и люди. Даже умершие были там будто бы не изменившимися, хотя после их смерти прошло много лет. А значит, в другом мире человеку понадобятся те же вещи, что и в этом».
[9]
С развитием разнообразных ритуалов – для плодородия, успеха в охоте, сезонных потребностей – оказалось востребованным и развилось жречество: некоторым из возглавлявших ритуалы удавалось добиваться лучших результатов по сравнению с другими. В некоторых областях Европы (хотя, вероятно, не так широко, как утверждала Мюррей) эти ритуальные лидеры, или жрецы и жрицы, стали называться «Викка» (Wicca)
[10] – мудрые. В конце концов, ко времени появления в Англии англосаксонских королей правитель и помыслить не мог о том, чтобы предпринять что-то важное без консультации с Витаном – советом мудрых. Конечно, виккане действительно должны были быть мудрецами. Они не только проводили религиозные ритуалы, но также должны были обладать познаниями в травах, магии и предсказаниях; каждому из них нужно было быть врачом, юристом, волшебником и священником. Для людей Викка служили полномочными представителями перед богами. Но во время больших праздников они сами становились подобными богам.
