— Коллеги! — Петровская обратилась к мужчинам повелительным тоном. — Сейчас самое время попрощаться с прошлой жизнью и обсудить некоторые творческие замыслы и финансовые формальности предстоящей работы.
Серж облегчённо выдохнул, а слишком чувствительный Вадим Лебешинский пытался взять себя в руки и выглядеть максимально мужественно.
— Жаль, что Евгения Васильева оставила всякое желание сделать карьеру и покинула нашу труппу, жаль, она была очень недурна. Как знать, возможно, со временем, над её чудесной головкой мог бы засветиться нимб примы русского балета, — чтобы заполнить паузу, многозначительно, почти экспертно заявила Ася, усаживаясь со своими рыцарями за крохотный круглый столик.
— Недурна, — сказал Серж, — если не считать того, что она пыталась тебя отравить. А почему ты, Ася Николаевна, отказалась наказывать эту сумасбродку?
— Потому что надо платить по счетам, я и так винов… впрочем, вас это, Серж, совершенно не касается.
— В жизни не слышал такой нелепости. Да поганка, дерьмо она полное… — беззлобно начал выражать свои эмоции Серж Романовский, но его прервали.
— Сергей Николаевич! Возможно, у вас имеются все основания для подобных высказываний, для подобного рода уничижительных определений, но только, прошу вас, не сегодня. Давайте сегодня мы не будем затевать слишком серьёзных, изнурительных разговоров, — заявил почти радостный Вадим Петрович, слегка растирая свои затёкшие височные области. Он старался более не выдавать себя и не выказывать никаких знаков внимания Сержу, заведомо признавая своё поражение. Вадим Лебешинский был слишком проницательным и слишком тактичным, чтобы проявлять некоторую назойливость в отношении молодого человека, внешность которого заставляла его кровь то стыть в жилах, то буйствовать. Мысленно, в своём воображении, он вывесил белый флаг и постарался убедить себя в том, что вывесил его по доброй воле.
— Спешу сообщить, что настало время обсудить «Послеполуденный отдых фавна» с Романовским в главной, — сказала Ася Петровская, взглянув блестящими глазами на Сержа, и увидела, что его доселе сосредоточенное выражение лица тут же сменило привычное равнодушие. Ася на мгновение ощутила слабый, но мучительно-неприятный приступ тоски и ревности к молодости, беспечности и красоте Сержа Романовского, но она быстро опомнилась и взяла себя в руки.
— А что, собственно говоря, вы, Серж, думаете по этому поводу? — осторожно поинтересовался Вадим Петрович, увидев, что упоминание о предстоящей работе не вызвало в Серже ни особого энтузиазма, ни любопытства — словом, тех чувств, на которые в подобных случаях полагается рассчитывать.
— Я? — растерялся Серж, сидевший с видом романтического мечтателя. — В каком смысле «что думаю»? О чём я думаю? О Дебюсси, о фавне, о Нежинском, о чём я думаю?!
— Да хоть о чём, Сергей Николаевич, — настаивал Лебешинский, в котором огненным пламенем кипела сугубо рабочая энергия, жаждущая скорейшего приложения.
— Ну что я думаю-то? А я вот думаю, что если это до сих пор не вышло из употребления, то в этом определённо что-то есть, — мгновенно выпалил смутившийся Серж, после чего все трое дружно переглянулись и, пытаясь скрыть добродушные улыбки, принялись пить тот самый авторский кофе.
Нина Николаевна Халикова
Частнопрактикующий терапевт, член Российской Психотерапевтической Ассоциации, член Ассоциации Психологов и Психотерапевтов (г. Москва), автор многочисленных публикаций в СМИ. Лучший психолог года (2015) популярной премии «Топ-50 женщин Москвы и Санкт-Петербурга».
