– Вовсе нет! Приходи пообщаться с ребятами, когда они вернутся из рейса, развеешься немного.
Маэ предложила это без особой убежденности: ей совсем не хотелось, чтобы он заявлялся на их встречи и встревал в разговоры. Не может быть двух боссов, они оба это понимали. Тем более что она использовала другие методы лова, более современные, которые он постоянно критиковал, так же, как осуждал ее траты на новые траулеры.
– Не хочу подрывать твой авторитет, – великодушно объяснил он.
– И сеять сомнения в головах, ты прав, – отозвалась она.
Эрван бросил на дочь настороженный взгляд. Он не понимал ее юмора и не хотел стать мишенью для ее шуток. Когда она пошла на кухню готовить гребешки, он бросил ей вслед:
– У тебя так и нет друга?
Этот коварный вопрос отец задавал ей регулярно.
Должно быть, он и хотел зятя, и в то же время боялся его появления.
Медля с ответом, Маэ растопила на сковороде кусок подсоленного масла и добавила яблочный уксус.
– Друзья есть, а друга нет.
– Мне так хочется увидеть тебя замужней женщиной, прежде чем я уйду!
– Уйдешь куда?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Ты говоришь о смерти? Послушай, папа, но ты же в хорошей форме!
– В хорошей форме? Поверь, я бы с удовольствием поменялся с тобой местами.
И будь это в его власти, он поменялся бы без всяких угрызений совести. Маэ положила в сковородку ломтики яблок и ложку сметаны. Она до сих пор не рассказывала ему о своих романах и не познакомила ни с одним из тех парней, с которыми раньше встречалась. Ей не нужны были его непрошеные комментарии – одобрение или, наоборот, осуждение; ей уже не пятнадцать лет. Впрочем, даже тогда она не позволяла ему вмешиваться в свой выбор друзей. Ивона он принял с большим энтузиазмом – без сомнения, потому что мечтал о зяте-рыбаке, которого он сможет учить в свое удовольствие до самой пенсии. Такой зять, конечно же, смотрел бы на жизнь глазами патрона, – а это, по мнению Эрвана, залог успешного семейного будущего!
Маэ машинально подлила сидра и оставила соус загустевать на маленьком огне. Мысли об Ивоне напомнили ей о Розенн. Случайно ли та оказалась в Эрки? Очевидно, что нет. У этой женщины должна была быть веская причина, чтобы приехать сюда с маленьким ребенком, и Маэ очень надеялась, что это никак не связано с ней. Обернувшись, она посмотрела на отца, который даже не дал себе труда поставить тарелки и теперь ждал, упершись локтями в стол.
– Сейчас пожарю гребешки, и через три минуты будем есть, – сообщила она, не сходя с места.
Они обменялись взглядами, и Эрван встал, чтобы принести тарелки. Их повседневная жизнь состояла из таких маленьких столкновений; они вели себя, как надоевшие друг другу престарелые супруги, и Маэ все труднее было это выносить.
* * *
Розенн сняла комнату в скромной гостинице «У Жанны». Шаг, который она собиралась предпринять, смущал ее и унижал, но она не видела другого решения. Ее денежные проблемы стали слишком серьезными, она должна была сделать хоть что-то, хотя бы ради собственного сына.
Выйдя из душа, Розенн увидела, что Артур лежит на кровати, заложив руки за голову, и смотрит телевизор. Он уже сильно походил на отца. При взгляде на него сразу вспоминался Ивон. Для десяти лет он был маленьким и худеньким, но отличался невероятной жизнерадостностью. Розенн хотелось бы создать ему лучшие условия для жизни: уютную домашнюю обстановку, игрушки и путешествия, а вместо этого она таскала его с собой повсюду, следствием чего были постоянные смены школ, обшарпанные съемные комнаты и его вечное одиночество. Ей не удалось ни изменить свою жизнь, ни хотя бы сделать ее стабильной. Работая месяц в одном месте, два – в другом, она временно устраивалась то кассиршей, то продавщицей, а потом снова увольнялась, чтобы попытать счастья в другом месте. Розенн так и не оправилась от своей влюбленности в Ивона и не могла его забыть, несмотря на все измены. Она познакомилась с ним, когда была еще совсем юной, и несколько месяцев они любили друг друга без памяти. Их страстный, но слишком бурный роман в течение двух лет сопровождали споры, бессонные ночи, разрывы и примирения. Розенн оказалась крайне, болезненно ревнивой, она шпионила за ним и устраивала скандалы. Ивону это надоело, он хотел расстаться. Хуже того, он влюбился в другую – дочь своего патрона, в эту Маэ, маленькую воображалу с мальчишескими манерами. Розенн пустила в ход все, чтобы вернуть Ивона: донимала своей любовью, угрожала самоубийством и выслеживала повсюду. Иногда он уступал, особенно когда возвращался из рейса и хотел секса. Розенн не заблуждалась на этот счет, но пользовалась каждой возможностью, чтобы вновь завоевать его. Маэ стала для нее проклятием; она ненавидела ее, даже не будучи с ней знакомой, лишь увидев издалека пару раз в порту и на палубе корабля.
К тому времени Розенн уже давно уехала от родителей, живущих в Перрос-Гиррек. Они держали небольшой бар, который постепенно становился убыточным. Устав от выходок своей дочери, которая была взбалмошна и не хотела учиться, они не попытались удержать ее, когда она бросила родительский дом, хлопнув дверью. Розенн хотела посмотреть мир, но пришлось удовольствоваться передвижением по побережью. Не имея ни школьного аттестата, ни какого-нибудь профессионального образования, она, тем не менее, считала себя достаточно красивой, чтобы быстро найти мужчину, который возьмет на себя заботу о ней. И действительно, некоторое время она прожила с дальнобойщиком, который был славным парнем, не требовал от нее многого и даже подыскал ей место администратора на станции техобслуживания. Но ей хотелось бурной жизни; он скучала среди подержанных машин и предпочла стать официанткой в ресторане на побережье в Валь-Андре. Там-то она и встретила Ивона и влюбилась в него до безумия, убежденная, что наконец-то встретила мужчину своей жизни. Когда спустя два года он охладел к ней, она от отчаяния перестала принимать противозачаточные таблетки. Беременность казалась ей последним шансом удержать его, она надеялась, что это все исправит. Увы, было слишком поздно, даже рождение сына его не смягчило. Но смириться она не могла и умоляла его хотя бы признать свое отцовство. Он неохотно согласился. И все-таки ребенок их сблизил. Стоя у колыбели в роддоме, Ивон не мог скрыть волнения и гордости, и у Розенн снова вспыхнула надежда. Разочарование было жестоким, когда она поняла, что любимый все равно к ней не вернется. Он принял отцовство из чувства долга или потому, что не умел отказать, однако по-прежнему был без ума от Маэ и представлял свое будущее только с ней. Потеряв голову от горя, Розенн смогла в конце концов вытянуть из него обещание материальной помощи – не ей, а ребенку. Ивон был не богат, живя только на зарплату рыбака и не имея никаких дополнительных доходов, но регулярно давал Розенн небольшую сумму. Однажды он объявил ей, что собирается жениться на Маэ и уже назначен день свадьбы. Он хотел, чтобы Розенн уехала в другой город, больше всего опасаясь реакции Маэ, если она когда-нибудь узнает, что у него уже есть ребенок. Разумеется, он это скрывал от нее, что оскорбляло Розенн до глубины души. Значит, он больше с ней вообще не считается? А их ребенок, очаровательный малыш Артур, теперь должен расти изгоем? А ведь он не был каким-нибудь бастардом и носил фамилию своего отца, или Ивон забыл об этом? Розенн то угрозами, то лаской добилась, наконец, обещания, что Ивон будет помогать малышу и время от времени приезжать к ним. Деньги были не самое главное, она хотела, чтобы он не смог забыть ее. Увы, Розенн не осознавала, как глупа и непоследовательна ее тактика. Вместо того чтобы отказаться от мужчины, который ее больше не любил, она продолжала липнуть к нему, и даже если у Ивона иногда против воли просыпалось желание, когда она вешалась ему на шею, он ловил себя на том, что ненавидит ее за цепь, на которую она его посадила.
