– О, конечно… Прости, что задаю тебе все эти вопросы! Это так тяжело – терять близких.
– Да, я сильно потратилась, но мне хотелось, чтобы у папы был красивый гроб. Он придавал большое значение таким вещам.
Армель сочувственно улыбнулась, нетерпеливо взмахнула рукой, на которой зазвенели браслеты, и откашлялась.
– Ты хочешь что-то еще мне сказать? – спросила Маэ.
– Не хочу вмешиваться в твои дела, но все думаю – вернула ли тебе деньги эта гадина Розенн?
– Забудь. Я ей их подарила при условии, что больше ее не увижу.
– Ты очень щедрая…
– Она бы и так мне ничего не вернула. Эта женщина всегда будет на мели, во всяком случае для меня. Кстати, она собирается замуж. Ну и бог с ней.
– Я не вижу, как это поможет тебе выбраться из затруднений.
– Увеличь мне размер овердрафта
[19].
– И ты считаешь это решением?
– Я больше не планирую больших трат.
– Еще этого не хватало.
– И я жду от страховой компании чек за лечение зубов.
– Ладно, ладно, – уступила Армель и подняла руки, показывая, что она сдается. – Закрою пока на все глаза. Я ничего не видела и кладу твое досье в самый низ. Уверена, в конце концов ты поправишь свои дела, но не играй больше в Деда Мороза.
Она встала, чтобы проводить Маэ к выходу.
– Как странно, что ты – босс моего мужчины. Уж пожалуйста, не лишай его работы!
– Если бы мне пришлось оставить только одного моряка, это был бы Жан-Мари, – ответила Маэ, улыбаясь.
Она попрощалась с Армель и вышла из банка, испытывая смешанные чувства. Радуясь за подругу, которая на глазах расцвела, Маэ надеялась, что их дружба от этого не ослабеет. Все ровесники в ее окружении женились один за другим, у них появлялись дети. На скольких свадьбах и крестинах присутствовала она в последние годы? Все это время они с Армель вели вольную холостяцкую жизнь, наполненную праздниками, прогулками под парусом, но также и вечерами с грустными разговорами и хандрой. Отныне Армель не будет прежней, ее свободное время будет отдано другому, и это естественно. И Маэ, которая до сих пор могла нагрянуть к подруге без предупреждения, уже не сможет заявляться к ней в дом Жана-Мари.
Она села за руль старого пикапа, но ей пришлось несколько раз включать зажигание, прежде чем двигатель, наконец, зачихал.
– Ну вот, – вздохнула она, – придется брать кредит на эту развалюху…
Маэ взяла направление на Ламбаль и, выбирая второстепенные дороги, сделала небольшой крюк в сторону церкви Сен-Жак ради единственного удовольствия проехать мимо Коронского леса. Начинающаяся весна оживляла пейзаж и отвлекала Маэ от тяжелых мыслей о деньгах и будущем. Мир вокруг нее неизбежно менялся, ей надо было это принять. Эрвана больше не было, Армель нашла свою любовь. У маленького Артура скоро будет отчим и семейная жизнь. Жан-Мари теперь будет спешить вернуться в порт.
На площади Мартре она припарковала пикап и торопливо поднялась в кабинет, потому что уже опаздывала на прием. Она не лукавила, когда говорила, что ничего не ждет от Алана, но, оказавшись с ним рядом, с досадой поняла, что он ей по-прежнему нравится.
Кристина исчезла почти сразу, оставив их вдвоем. Лежа в кресле и широко открыв рот, Маэ видела только серые глаза Алана, которые, казалось, смеялись из-под маски.
– Сегодня тебе не будет больно, к тому же я тебя надолго не задержу, так что расслабься.
Он работал быстро, его движения были мягкими, и она послушно замерла в кресле.
Алан закончил, и Маэ встала с мыслью о том, что видит его, вероятно, в последний раз. Потому что любое его предложение она была готова встретить решительным отказом.
– Сядь на минуту, я заполню твою карту.
Введя данные в компьютер, он взял ручку, чтобы заполнить счет для страховой выплаты.
– Поскольку сейчас ты не можешь бросить трубку, – сказал он внезапно, – воспользуюсь этим и спрошу: когда ты приедешь ко мне на ужин?
– У меня нет… у меня сейчас очень мало времени.
– Правда? Ты работаешь по ночам? Скажи честно, Маэ, ты действительно не можешь уделить мне вечер?
– Я не уверена, что хочу этого, – пробормотала она, отводя глаза.
– О! Это довольно неприятно слышать.
Он нахмурился и нервно завертел ручку между пальцами.
– И уговорить тебя никак нельзя?
Не отвечая, она порылась в сумке, достала чековую книжку и, торопливо открыв ее, потянулась к ручке. Алан замешкался, и Маэ, чувствуя себя смешной, неловко уронила ее на кафельный пол. Ручка разлетелась на части.
– Боже мой, прости, пожалуйста!
На полу уже растекалась чернильная лужица. Алан достал бумажные салфетки и на коленях принялся оттирать пятно. У него был такой расстроенный вид, что ей захотелось помочь ему.
– Не надо, оставь, – пробормотал он угасшим тоном.
– Ты ею дорожил? Ее можно починить, заменить перо…
По тому, как он осторожно подобрал с полу корпус ручки, колпачок и сломанное перо, она поняла, что этот предмет много значил для него.
– Это твой талисман? – нерешительно спросила она. – Фамильная вещь?
– Ничего серьезного, не беспокойся.
– Дай мне ее, я…
– Не надо, я сам!
И, чтобы смягчить ответ, добавил уже мягче:
– Это фетишизм, глупо привязываться к вещам.
Он поднял глаза, и она встретилась с ним взглядом.
– Только ужин, Маэ. Выбери день сама. Я могу приехать за тобой, а потом отвезти обратно. Или привезти тебя в ресторан. Или встретимся уже там, и ты уйдешь, когда захочешь. Я не хитрю с тобой.
Она колебалась, и он улыбнулся ей обезоруживающей улыбкой.
– Ты знаешь ресторан «Реле Сент-Обен»? Там есть камин, и на нем готовят потрясающее фрикасе из рыбы…
– Ладно, – сдалась Маэ. – В четверг. Я приеду к восьми.
И она так быстро вышла из кабинета, что даже не заметила, что ее чек, оставленный на письменном столе, не заполнен и не подписан. Алан разорвал его и бросил в корзину.
– Еще один стремительный выход мадемуазель Ландрие! – констатировала Кристина.
Заметив разбросанные на столе обломки ручки, она остановилась.
– Эта штука уже рассыпалась от старости?
– Она упала.
– Вы можете позволить себе купить другую, которая не будет плеваться чернилами.
