– Я не вижу ее лица, – еле слышно повторил Ной. – И никогда не увижу.
– Она милая. Славная. Конфетка, но раньше ты не обратил бы на нее внимания.
– Не говори так. Я не… Не говори так.
Ной пробормотал что-то еще, чего я уже не слышала. Его слова заглушила стучащая в ушах кровь, но голос Дикона был громок и резок:
– Идем, дружище. Ты совсем расклеился. Давай вернемся за стол, и ты наконец поговоришь с Юрием. Чего ты хочешь? Писать для нас статьи? – он фальшиво рассмеялся. – Ты безнадежен. Пропащий случай, просто пропащий.
Я встала на дрожащие ноги, собираясь встретиться с ними лицом к лицу. Глаза жгли слезы. Ной стыдится меня? Или боится, что я не подхожу под его обычные стандарты? Внутренний голос подсказал мне, что это мои собственные комплексы, подпитанные разговором мужчин, но вопрос Ноя о моей внешности причинил мне боль.
Они вышли из уборной. Дикон поддерживал Ноя – тот выглядел уставшим и помятым. Я вздернула подбородок, готовясь к противостоянию. Сердце сжалось, когда Дикон посмотрел мне в лицо… и продолжил путь.
Глава 29
Ной
Дикон проводил меня до нашего стола, и Юрий решил, что настало время для разговора тет-а-тет. Однако он не был похож на псевдособеседование, каким, я полагал, он будет. Вместо этого Юрий посоветовал мне уйти не оглядываясь.
– Неужели мне нужно тебе это объяснять? – удивился он.
Его акцент усилился из-за водки, которой он на меня дышал. Юрий крепко держал меня рукой за шею, за что я был даже благодарен, так как пол норовил ускользнуть из-под ног.
– Я знаю, зачем ты здесь, и рад видеть тебя, bratishka, но чего ты хочешь? Торчать со мной в офисе? Проверяя чужие статьи, точно учитель контрольные? Нет, нет. Это не для тебя.
– Не знаю, чего я хотел, – пробормотал я. – Вернуться туда, где был раньше. Чтобы кто-то показал мне, как это сделать, или сказал, что стоит попробовать.
– Попробовать? – протянул Юрий и наконец освободил мою шею. – Снова прыгать, нырять и парить? Больше нет. Не здесь, – он поцокал языком. – Помнишь Лайла Бейкера? Он раздробил колено в Швейцарии и вернулся сюда. Герой в кресле-каталке. Все смеялись и хлопали, а спустя полгода он вернулся в Швейцарию покорять бесснежные горы. Все счастливы и продолжают заниматься своими делами.
Юрий рыгнул и сел на свой стул.
– Ты же чуть не умер, bratishka. Не мог ни видеть, ни ходить, ни говорить. Когда ты вернулся, другие не видели героя, который вскоре вернется в их ряды. Они видели твою слепоту. Видели опасность и цену, которую могут заплатить.
Его слова впивались в меня, точно зубы.
– И что же мне делать?
– Я уже давно говорил, что ты можешь больше. Писать. Ты можешь рассказать свою историю.
– Мне не о чем рассказывать, – прошептал я. – Я вижу тьму, Юрий. Пустоту.
– Слова идут отсюда, – он похлопал меня по груди. – У тебя тут пусто? Или нет?
Я подумал о своей нелепой попытке написать что-то на печатной машинке. Слова испарялись сразу же после нажатий на клавиши. Однако я сел писать о Мачу-Пикчу, а воспоминание привело меня к мыслям о Шарлотте, поскольку мое сердце не пустовало. Оно было наполнено ею.
– Да, – сказал Юрий, словно я озвучил свои мысли. Может, я так и сделал, будучи пьяным. – Она прекрасна. Ее глаза… они полны любви, когда обращены на тебя.
Он ответил на вопрос, который я спьяну задал Дикону, пытаясь выразить словами острое желание увидеть Шарлотту. Увидеть в ее глазах чувства, которые она испытывает ко мне. Я нуждался в этом, как когда-то – в адреналине. И в шумном банкетном зале я вдруг осознал, что важнее всего на свете найти ее и сказать ей о том, что она для меня значит. Что я влюбился в нее. Что я люблю ее.
«Я люблю Шарлотту», – понял я и почувствовал упоение, которое, как думал, утратил навсегда.
– Спасибо, Юрий, – поблагодарил я его. – Спасибо. Мне пора.
– Да, тебе пора.
– Где она?
– Не здесь. Может… она уже ушла?
– Неудивительно, – я похлопал Юрия по спине и с трудом надел пиджак. Мне предстоял сложный путь назад.
Я на ощупь шел сквозь непроходимый лабиринт из столов и стульев и, лишь выйдя на открытое пространство, осознал, что забыл свою чертову трость. Слишком поздно. Я как идиот оставил ее под столом.
В голову пришла еще одна мысль – тщетность моих усилий. Да, я вышел из банкетного зала, но что дальше? Я понятия не имел, где нахожусь и где расположены лифты. Меня окружали шум и звон бокалов, задевали мимо проходящие гости. Я потерялся без Шарлотты и трости, органы чувств притупило спиртное, которое я пил, чтобы унять боль. Весь этот вечер был сплошной болью. Нужно было послушать Шарлотту, но я пытался ухватиться за то, что ускользнуло меж пальцев в тот миг, когда голова ударилась о камни.
В банкетном зале заиграла «Time of Your Life» группы Green Day, и мне вспомнилось второе название этой песни: «Good Riddance»
[40].
– Скатертью дорога. Вот уж точно, – проворчал я.
Время от времени раздавались коллективные радостные крики. Наверное, началось слайд-шоу. Кожа горела от стыда, и я сделал несколько неверных шагов вперед. Жгучее чувство унижения уступало лишь ужасной дезориентации. Я слишком много выпил. Я опьянел от первого бокала и потерял счет, сколько всего их было. Привычная тьма пульсировала, дергалась и пыталась утащить меня куда-то, точно черный ледяной поток.
Я нашарил стену рядом с колонной. Привалился к ней и опустился на корточки, свесив руки с коленей. В конце концов, кто-нибудь подойдет ко мне. «Шарлотта найдет меня. Мне так жаль…»
Меня действительно нашли, но не она.
– Боже мой, Лейк! Ты тут сам с собой в «Лимбо» играешь? Как далеко прошел?
Дикон. В его голосе звучала смесь отвращения и триумфа. Он подхватил меня под руки и рывком поднял на ноги.
– Мне нужно найти Шарлотту, – сказал я, пошатываясь во мраке. Как кромешная тьма могла вращаться, было выше моего понимания. – Помоги мне найти Шарлотту.
– Конечно, приятель. Хочешь глоток?
Он сунул мне под нос жутко воняющий виски.
– Черт, Дикон. Я достаточно пьян. Просто помоги мне. Ты видишь ее?
– Вроде нет. Может, она на смотровой площадке? С радостью отведу тебя туда.
Что-то в его голосе подсказывало, что его слова – полная или частичная ложь, но выбора у меня не было. Я не мог сидеть на чертовом полу всю ночь. Я принял его помощь и дал ему отвести меня сначала к лифтам, а потом на смотровую площадку. Я был здесь несколько лет назад, поэтому смутно представлял себе обстановку. На крытой галерее вживую играли джаз, но Дикон вывел меня на улицу. Порыв ветра приятно охладил пылающую от выпитого кожу.
