Боже! Как можно говорить подобное и при этом оставаться подо мной такой хрупкой, нежной и сладкой? Неважно. Она хотела того же, что и я, и тело незамедлительно подчинилось ее отданному с придыханием приказу.
Я уперся в постель обеими ладонями и вошел в нее резко и глубоко. Шарлотта вскрикнула от удовольствия и обвила ногами мой торс. Наполняя ее собой, я с каждым разом двигался все быстрее и жестче. Затем Шарлотта – боже мой, что за женщина! – с силой сжала меня своими бедрами и приподняла их с кровати, встречая каждое мое движение. Я вновь и вновь проникал в нее, приближая нас к краю блаженства, о котором раньше не мог и подумать.
Теперь Шарлотта не стонала, с каждым моим толчком она вскрикивала, кричала от удовольствия, и я отпустил себя, перестав бояться, и потерялся в ощущениях. Все тело пылало в огне. Я слился с Шарлоттой всем своим существом – кожей, костями и плотью. И она была моей. Целиком и полностью, каждой клеточкой. Шарлотта прижималась ко мне так тесно и принимала меня так глубоко, что я уже не знал, где кончается она и начинаюсь я, где ее тело, а где мое.
Шарлотта еще сильнее сжала меня в объятиях и пылко поцеловала. Я скользнул еще глубже в нее, хотя думал, что это невозможно. Она напряглась, впилась зубами в мое плечо и, выгнувшись дугой, в последний раз простонала мое имя. В этот миг для нее не существовало ничего и никого, кроме меня. Я был всем ее миром.
Это подвело к грани и меня. Я лихорадочно толкнулся в нее еще несколько раз и взорвался в оргазме. Наслаждение волнами прокатилось по мне, пульсацией отдаваясь в каждом дюйме тела, и схлынуло, оставив меня совершенно без сил.
Я рухнул на Шарлотту. Мне хотелось лежать так вечно, прижимая ее к себе, но я был слишком тяжелым. Она поерзала подо мной, потянувшись к чему-то возле кровати.
– Мусорное ведро.
Я снял презерватив и скатился с Шарлотты, увлекая ее на себя. Гладкую, бархатистую кожу ее спины покрывал пот. Она лежала на мне, обнимая и прерывисто дыша в мою шею. Биение наших колотившихся сердец понемногу замедлилось. Казалось, теплое мягкое тело Шарлотты растворяется во мне.
Мы долгое время лежали молча. Шарлотта подняла голову и еще раз накрыла мои губы своими, вдыхая в меня жизнь, как никто и никогда до этого.
Глава 25
Шарлотта
Я проснулась с уверенностью, что мне снился самый безумный двухфазовый сон в моей жизни. Первая его часть представляла собой жуткий кошмар, а вторая подарила незабываемые, восхитительные ощущения. Ной обнимал меня, обнаженный, и мое тело кричало от удовольствия. Мы занимались любовью три раза, до самого рассвета, и, когда на востоке забрезжили первые лучи солнца, мне пришлось неохотно просить его о сне. Ной был ненасытен и вынослив. Не понимаю, как он мог бояться, что не продержится и минуты. Потрясающий любовник. Настоящий мужчина, по сравнению с которым Кит – просто мальчишка.
Улыбку у меня вызывало не только физическое удовлетворение. Особое удовольствие приносило то глубокое чувство, которое ощущалось в каждом прикосновении Ноя. Оно передавалось через его поцелуи, через движения его тела, через ладони, «видящие» меня так, как не могут глаза. Я никогда в жизни не ощущала себя в такой безопасности, как в его руках, и воспоминания о грабителе, наверное, быстро покинули бы мою голову, если бы он не забрал мою скрипку.
«Позже. Я буду переживать об этом позже», – подумала я, прильнув к Ною.
Он напрягся, проснулся и поцеловал меня с явным намерением не останавливаться только на этом.
– Ты это серьезно? – пораженно рассмеялась я.
– Еще бы, – промурлыкал Ной.
На этот раз был неспешен и нежен. Он неторопливо одарил лаской каждый дюйм моего тела, пока я, одурманенная им, не простонала исступленно его имя.
* * *
Поздним утром мы сели на поезд, идущий от Центрального вокзала до Нью Канаана. На станции было не так людно, как в рабочий день, но залы вокзала все равно звенели от эха сотен шагов. Ной весь путь держался вплотную ко мне и расслабленно выдохнул, только когда мы заняли наши места на стареньком «Амтраке».
– Мама закатит истерику, – предупредил он меня, как только поезд отъехал от станции. – Приготовься к нескончаемым объятиям и слезам. Отец пожмет тебе руку как при закрытии деловой сделки, а Ава, закончив кричать на меня, скорее всего, тоже обнимет тебя.
Я кивнула со слабой улыбкой, глядя на размытый за окном пейзаж.
– Шарлотта?
– Ой, прости. Звучит замечательно.
Он повернулся ко мне:
– Ты почти все утро молчишь.
– Нервничаю, наверное. Встреча с твоей семьей – большое дело.
– Они полюбят тебя, – Ной снял и сложил солнцезащитные очки. – Ты думаешь о вчерашнем вечере?
– О грабеже или о том, что было позже? – спросила я, пытаясь обратить все в шутку. – Мы за рекордно короткое время перешли от жуткого и страшного к восхитительному и чудесному. Не верится, что это случилось за одну ночь.
Ной наклонился и поцеловал меня. Я улыбнулась, но беспокойство не отступило.
– Мне все кажется, что я что-то забыла дома. Выключить плиту или запереть дверь. Но потом я вспоминаю, что у меня больше нет скрипки.
Ной опустил незрячий взгляд.
– Прости меня, Шарлотта.
– Ты ни в чем не виноват, Ной, – мягко ответила я. – Ты должен это понимать. Теперь, когда все позади, у меня такое ощущение, будто я потеряла часть себя. Так глупо. Я целый год почти не прикасалась к скрипке. Во всяком случае, не играла всерьез. Но только я что-то почувствовала… – я тяжело вздохнула и улыбнулась. – И, да, я сильно нервничаю из-за встречи с твоей семьей. Но ведь там будет Люсьен, oui?
– Да. У них с отцом нечто похожее на рабочий отпуск.
– Хорошо, – я откинулась на спинку сиденья. – Будет здорово повидаться с ним.
Чем ближе поезд подъезжал к Коннектикуту, тем сильнее я нервничала. Даже знакомство с ровесниками давалось мне нелегко, что уж говорить об общении с людьми, живущими в огромных особняках и носящими такие имена, как Грейсон Лейк III. Я чувствовала себя сельской дурочкой или хиппи в своем свободном богемном платье и сандалиях. Родственники Ноя представлялись мне высокими, и рядом с ними я буду казаться маленьким ребенком, едва дотягивающимся до их подбородков.
Станция Нью-Канаана была опрятной и старомодной. И на ней нас ждал Люсьен Карон, внешность которого полностью соответствовала окружению.
Он стоял на платформе практически один, в светло-желтом костюме при голубом аскотском галстуке, в центре которого на ослепительном солнце поблескивал бриллиант. У меня на глазах выступили слезы, когда Люсьен взял Ноя за плечи и медленно заключил в объятия.
