– Ной Лейк, – он снова протянул руку для рукопожатия, но явно теряя терпение.
Клара схватила его ладонь обеими руками и крепко сжала.
– Очень приятно. Шарлотта сказала, что работает на вас, но забыла упомянуть о том, какой вы очаровательный. И высокий! Почти два метра? Во мне сто семьдесят четыре сантиметра, и вы на голову выше меня!
– Поверю вам на слово, – скупо улыбнулся Ной.
Клару это не смутило.
– Чудесные очки! Вы их и в помещениях носите? Как Боно, да? Класс!
Энтони оттеснил Клару и отправил ее работать, а я наклонилась к Ною.
– Что я говорила тебе о женщинах? Она назвала тебя «очаровательным».
– Ты этого не видела, но я закатил глаза. За своими солнцезащитными очками. Которые ношу в помещениях. Поскольку я такой же классный, как Боно.
Энтони проводил нас к столику на двоих в своей секции. Тот стоял у окна, мимо которого ходили прохожие. Друг хотел протянуть нам обоим меню, но остановился и виновато поморщился. Одной рукой я взяла у него меню, а другой отмахнулась. Еще секунда и молчание стало бы неловким, поэтому Энтони отколол шутку и ушел за нашим кофе.
Я глянула на Ноя. Он сидел скованно, молча, и я почувствовала себя виноватой. Все это было для него чересчур. Подошел незнакомый мне официант и поставил на столик два бокала воды.
– Вода справа от тебя, в двух часах.
– Спасибо, детка. – Ной вздохнул. Наверное, он был рад занять руки, пока я читала меню.
– Чего бы тебе хотелось? – спросила я.
– Тебя, – ответил Ной. – Но пока я остановлюсь на яичнице по-бенедиктински. Пока.
– Да мы сегодня дерзки! По-моему, мы не собирались спешить.
– И чья это дурацкая идея?
Я поймала себя на том, что улыбаюсь от уха до уха. Ничего не могла с собой поделать. Ной сидел со мной в ресторане, шутил и флиртовал.
В «Аннабель» прибавилось посетителей. Энтони вернулся принять наш заказ, но поболтать у него времени не было. Среди шума и оживленных разговоров просигналил мобильный. Я достала его из сумочки и прочитала сообщение.
– Что-то случилось? – спросил Ной, пока я молча таращилась на сообщение.
– Нет. Подруга напомнила мне о пятничной вечеринке.
– У тебя такой голос, будто это плохая новость.
– Это вечеринка Регины для ребят из Джульярда, – объяснила я. – На подобные вечеринки она приглашает музыкантов с нашего отделения. Ребята исполняют композиции из разных сериалов и устраивают музыкальные алкогольные игры. Раньше я постоянно участвовала в них, но ни разу не была с… того времени, как решила передохнуть. Я вроде как пообещала лучшей подруге, что на эту вечеринку приду, и теперь…
Ной перегнулся через стол.
– Так почему бы не пойти? Повеселись с друзьями…
– Если бы я могла просто повеселиться с ними, – раздраженно ответила я, сама того не желая. – Они будут спрашивать, почему я нигде не играю, капать мне этим на мозги и засыпать вопросами, на которые я не хочу отвечать.
Я думала, Ной тоже прицепится с этим, но он лишь задумчиво кивнул и не стал развивать эту тему.
Вернулся Энтони с яичницей и французскими тостами. Ной нашел солонку, понюхал ее, поставил на стол, поднял перечницу. Он отсыпал необходимое количество перца на свою ладонь, а потом поперчил еду. И все это с таким видом, будто делал это годами.
Моя душа пела от радости. Похоже, Ной был на пути к принятию. Он только встал на него – все еще хмурился и смущенно поникал плечами, когда кусочек яичницы ускользал от его ищущей вилки. Когда кто-то в кухне уронил поднос с кучей столовых приборов на кафельный пол, он ругнулся, как портовый грузчик, и вздрогнул так, что кофе пролился на блюдце. Но Ной пытался, и меня переполняла гордость за него.
Освободившись ненадолго, Энтони скормил нам часть сплетен «Аннабель», включая ту, что из Харриса вышел паршивый официант. Клара улучила момент, чтобы бесстыдно пококетничать с Ноем. Нам пора было уходить, но мы тянули время и не спешили.
Иногда я задаюсь вопросом, насколько бы все сложилось иначе, если бы мы ушли из ресторана пятью минутами раньше.
– Боже мой! Ной Лейк? Ной, чтоб тебя, Лейк? Это ты?
Я оглянулась, как и все в ресторане, на высокого мужчину с кудрявыми рыжими волосами, одетого в стильную повседневную одежду. Он с двумя друзьями направлялся на выход, но остановился у нашего столика.
Ной склонил голову набок.
– Дикон?
– Собственной персоной! – мужчина кивнул друзьям: – Я вас догоню.
Этот Дикон завис у нашего столика, подперев бока руками и качая головой.
– Глазам своим не верю. Ты восстал из мертвых! Как ты, черт тебя возьми? Охренеть можно, они же не шутили! Ты реально все еще слеп?
Дикон помахал рукой у лица Ноя, и к моим щекам от гнева прилила кровь.
– Как поживал, Дикон? – подавленно спросил Ной. – Приятно слышать твой голос.
– Нормально поживал. Я бы даже сказал, замечательно.
Дикон поинтересовался у пары за соседним столиком, можно ли украсть у них стул, при этом не дав им ответить, сразу же забрал его. Он поставил его спинкой к столику и оседлал, положив на нее руки. Похоже, устроился он не на пять минут.
Глядя на Ноя, он по-прежнему с недоверием качал головой.
– Фантастика какая-то. Сколько времени прошло? Полгода?
– Около того, – ответил Ной. – Дикон Маккормик. Это Шарлотта Конрой…
– Что б меня, где мои манеры? – расхохотался Дикон. Он повернулся ко мне и оглядел с ног до головы, практически облапав меня взглядом. – Приятно познакомиться, милая Шарлотта.
Он протянул мне руку, и я неохотно пожала ее.
– Вы вместе работали в журнале?
– Да, и должен сказать тебе, что в этом деле, битком забитом больными на голову безумцами, этот парень был самым сумасшедшим.
Дикон хлопнул Ноя по плечу. Я поморщилась, как и Лейк, и подумала, что сейчас он точно даст ему от ворот поворот. Я очень на это надеялась. Дикон сразу и бесповоротно вызвал у меня отторжение, но Ной сидел и слушал рассказ коллеги об их плавании с аквалангом в Австралии и встрече с великой белой акулой. На его губах застыла едва заметная болезненная улыбка.
– Мы там все чуть со страху не умерли в своих гидрокостюмах, а Лейк вел себя так, словно собирался надеть на этого монстра поводок и взять его себе домой.
– Акула была не такой уж и большой, – сказал мне Ной, чувствуя, что история меня не впечатлила.
– Лжец, – засмеялся Дикон. – Этот мужик был легендой.
Ной опять поморщился на слове «был». Дикон этого не увидел, но я заметила, и моя радость слегка померкла.
