– Ты знаешь, что все не так просто, Люсьен. Это не ты и не я решили «выйти из дома». На наших прогулках он обычно слегка напряжен.
– Ты уговорила его прогуляться? На улице?
Я зажмурилась, сдерживая готовые пролиться слезы. Люсьен уже как несколько недель уехал по делам, и я об этом тоже забыла.
– Боже, я даже не успела рассказать тебе о том хорошем, что произошло за все это время, а теперь он потерялся…
– Шарлотта, – Люсьен понизил голос, словно не желая быть услышанным кем-то. – Я в Коннектикуте. В резиденции Лейков. Я только прибыл и не могу уехать, не вызывая подозрений. И не хочу беспокоить родителей Ноя без веской на то причины.
– Хорошо, – прошептала я. – Что мне делать?
– Для начала успокоиться. Твое самобичевание никому не поможет. Ты не виновата в том, что Ной ушел из дома. Однако учитывая его состояние, я советую тебе обратиться в полицию.
– О боже, – я непроизвольно прижала ладонь к животу. – Хорошо. Позвоню в полицию и обыщу улицу поблизости. Я сойду с ума от бездействия.
– Береги себя, дорогая. Позвони, как только появятся новости.
Я нажала отбой и набрала номер полиции. Дав полицейским описание Ноя, я организовала свой собственный поисковый отряд из одного-единственного человека: себя. Сначала я пошла по улице на восток. В паре кварталов отсюда располагалось довольно много магазинов и ресторанов. Может, Ной решил заглянуть в один из них. Однако позитивные мысли рушил тот факт, что Ной и передо мной ел довольно скованно.
Над головой прогремел гром, юбку взметнул сильный и влажный ветер. Назревала гроза. Я поспешила по улице, обшаривая все вокруг взглядом. На Амстердам-авеню было темно, и я направилась дальше – к авеню Колумбус, шумному и залитому свету, где магазины еще не закрылись.
– Так много всего кругом, – бормотала я. – Одна я его никогда не найду.
В это мгновение небеса разверзлись и полил дождь.
Я отправилась в обратный путь и домой вернулась, промокнув до нитки. От открывшейся глазам картины екнуло сердце и перехватило дыхание.
Хлещущий серебристый дождь заливали красно-синие огни. Два полицейских вышли на крыльцо таунхауса, спустились по ступенькам и направились к патрульной машине. От ужаса кровь в жилах заледенела. «Они приехали сообщить новость. Самую худшую новость на свете…»
Я торопливо нагнала полицейских.
– Извините?
Больше я ни слова не могла произнести. Стояла, дрожа в промокшей насквозь одежде, ожидая, когда полицейские, филиппинец и афроамериканец постарше, скажут, насколько все плохо.
– Мэм? – обратился ко мне филиппинец. Судя по жетону, Флорес. – Вы здесь живете?
Я кивнула.
– Ной в порядке?
– Ной Лейк? Да, только что подвезли его, – сказал второй офицер с именем Брант на жетоне. – Забрали его в Куинсе. Он слегка помят, но в принципе не пострадал.
– В Куинсе? Что, черт возьми, он там делал?
– По словам вызвавшей нас леди, – ответил Флорес, – надирал задницу двум подонкам, укравшим его бумажник. Безумец.
– Все могло быть гораздо хуже, – спокойно заметил Брант, послав напарнику многозначительный взгляд. – Обычно только в комиксах слепые дерутся как супермены.
– Это уж точно, – пробормотала я. – Спасибо, офицеры, за вашу помощь.
Они коснулись пальцами фуражек.
– Мы просто делаем свою работу, мэм. Пожалуйста, переоденьтесь и согрейтесь. Доброй ночи.
Я вошла в дом, заливая мраморный пол прихожей стекающей с одежды водой. Закрыла за собой дверь и устало привалилась к ней. Я не понимала, злюсь ли на Ноя или испытываю невероятное облегчение оттого, что он в безопасности. Решив, что чувствую и то, и другое, я зло потопала наверх.
По пути я написала Люсьену: «Ной дома. Он в порядке. Я его убью».
Ответ пришел, когда я поднялась на третий этаж.
«Слава небесам! Отведи душу, но не сильно калечь его и позвони мне утром. Adieu».
Я без стука распахнула дверь в хозяйскую спальню. Ной был в ванной и принимал душ. Одежда кучей валялась на полу: черные джинсы, футболка, кожаный пиджак. Мятая и грязная.
Я стояла посреди комнаты, обнимая себя за плечи. Промокшая насквозь, но согреваемая возрастающей злостью.
В ванной выключили воду, открылась дверь. Секундой позже до меня дошло, что Ной мог выйти голым, однако он обмотал бедра полотенцем. При взгляде на него по телу прокатилась жаркая волна желания, и я еще крепче обняла себя, дивясь тому, какое множество разных эмоций можно чувствовать одновременно.
Ной остановился на пороге между ванной и спальней.
– Шарлотта.
Ссадина у него над глазом потемнела от запекшейся крови, на скуле раздулась шишка. В остальном он, кажется, не пострадал.
– Я здесь, – ответила я холодно.
Ной молча прошел к гардеробной.
– Где ты был? – спросила я.
– В Куинсе, – ответил он. Послышался звук открываемых и закрываемых ящиков.
– Но… зачем? Ты там с кем-то встречался? – С другой женщиной? Я вспомнила супермодель, с которой он фотографировался до несчастного случая. Я тяжело сглотнула. – Ты ушел, ничего не сказав.
Ной вышел из гардеробной в комнату. В белой футболке, облегавшей его точеный мускулистый торс, и фланелевых пижамных штанах. Он походил на модель люксового бренда, черт его подери. Ной прислонился к косяку, сложил руки на груди и обратил на меня взгляд.
– Ну? – всплеснула я руками.
– Я проехался на метро.
– На метро, – повторила я. – Ты поехал в Куинс на поезде?
– Не на одном поезде проехал, а на десятке, – голос Ноя звучал до странного спокойно. – Когда один останавливался, я с него сходил, пересекал платформу и садился на другой. Снова и снова. Я менял поезда и катался на них, пока названия объявляемых остановок не стали незнакомыми.
– Но… зачем?
Он склонил голову набок.
– Окно открыто? Пахнет дождем.
– Ной, ты перепугал меня до смерти. Я не знала, где ты и что с тобой. А ты, значит, решил покататься в свое удовольствие? Только не говори мне, что все это делал в погоне за всплеском адреналина.
Его молчание говорило больше всяких слов.
Меня захлестнул гнев.
– О нет. Нет, нет, нет. Только не говори мне, что ты словил кайф от драки с уличными хулиганами из-за сотни долларов. Боже, меня сейчас стошнит.
Ной озадаченно нахмурил брови.
– Откуда ты знаешь, что меня обворовали?
– Полицейские, которые привезли тебя сюда, были достаточно добры, чтобы поведать мне об этом. В отличие от тебя, не рассказавшего мне ничего.
