– Нет, так не пойдет, – я судорожно сцепила руки. – Вызову «Скорую»…
– Нет! – Ной схватил рукой пустой воздух. – Нет, пожалуйста… Не уходи.
– Ной…
– Боль пройдет.
– Откуда ты знаешь? Тебе когда-нибудь было так плохо?
– Да, в самом начале. Пожалуйста… не оставляй меня.
В сомнениях я закусила губу, но хватило одного взгляда на Ноя, чтобы я поспешно кивнула.
– Конечно, я не оставлю тебя. Я здесь, с тобой.
Я придвинулась ближе и притянула Ноя к себе, прижав его голову к своей груди. Ной бился головой не для того, чтобы причинить себе вред, а чтобы отвлечься от боли, поэтому я стала покачивать его, поглаживая по влажным от пота волосам. Я просто обнимала и баюкала Ноя в ровном ритме, чтобы он мог сосредоточиться на нем. Ной прильнул ко мне, крепко обхватив руками, и так мы ждали, пока подействует лекарство.
Через двадцать минут, показавшиеся мне часами, а Ною, наверное, вечностью, я почувствовала, как его напряженные мышцы расслабились. Он начал дышать медленно и глубоко, будто снова и снова вздыхая от облегчения. Я не представляла, какой силы должна быть боль, чтобы от нее рвало и хотелось биться головой об пол.
Ной расцепил обнимающие меня руки и тяжело привалился к шкафчику. Его взгляд был опущен.
– Я в порядке… В порядке, – глухо проговорил он. – Ты можешь идти. Я ужасно выгляжу. Воняю. Тебе… – Ной сглотнул и прикрыл веки. – Тебе не нужно видеть меня таким. Я приму ванну и лягу спать. Спасибо. Спасибо за то… что помогаешь мне.
Глаза защипало, и я поспешно сморгнула слезы. Я не хотела, чтобы он услышал их в моем голосе.
– Я не оставлю тебя, Ной. Ты хочешь принять ванну? Я тебе помогу. Я не уйду. Ты можешь поскользнуться и упасть…
– Шарлотта…
– Нет. Я останусь.
Я думала, Ной продолжит возражать, но он ответил, не открывая глаз:
– Ладно.
Его руки безвольно лежали на его коленях. Я кивнула и успокаивающе вздохнула.
– Хорошо. У меня есть лавандовая пена для ванны. Внизу. Лаванда поможет тебе расслабиться, и она не сильно пахучая. Обещаю, ты не будешь пахнуть как девушка.
Ной не ответил.
Я поднялась и стала настраивать воду для ванны.
– Тебе нравится горячая или теплая? Или нечто среднее? Лично я наливаю себе практически кипяток, и после такой ванны у меня слегка кружится голова. Но мне это нравится, – я понимала, что несу какую-то чушь, просто мигрень Ноя напугала меня больше, чем мне казалось. – Так что… теплую наливать?
– Не очень горячую. Такая сейчас не для меня.
Я настроила воду нужной температуры.
– Пойду за лавандовой пеной. Не залезай в ванну, пока я не вернусь.
На первый этаж я спустилась практически бегом. Кинулась в ванную, схватила бутылочку с пеной и помчалась назад. К Ною я вернулась запыхавшаяся, но очень вовремя: он снял потную футболку и полоскал рот у раковины.
Хриплое после забега дыхание скрыло резкий вздох, вырвавшийся у меня при взгляде на грудь Ноя, отражавшуюся в зеркале.
Руки, пресс, грудь, плечи… ни капли жира, только литые мышцы – прекрасное мужское тело с гладкой кожей. Сердце зачастило, а все тело обдало жаром. Я быстро отвела взгляд. Сейчас не время и не место пускать на Ноя слюни.
– Я тут, – сообщила я, подошла к огромной ванне и вылила в воду приличное количество лавандовой пены. Затем вернулась к Ною. – Готов?
Он отрешенно кивнул.
– Если ты настаиваешь.
– Ты можешь не снимать трусы… плавки или боксеры. Ладно?
– Как будто это имеет значение, – пробормотал Ной и снял спортивные штаны. Под ними оказались боксеры. – Какая разница? Мне все одно, смотришь ты на меня или нет.
– Я уважаю личное пространство и смотреть не буду. Обещаю.
Черты его лица смягчились, и с моей помощью он направился к ванне. Медленно, как старик. У ванны я придерживала его, но смотрела в сторону.
– Раздевайся.
Не говоря ни слова, Ной снял боксеры, и я сдержала слово: не смотрела на него, пока он не уселся в воду, где его по пояс покрыла пена.
– Как вода? Подходящей температуры?
Выражение его лица ответило на мой вопрос даже прежде, чем он заговорил.
– Идеальной, – Ной откинулся на бортик ванны и прикрыл глаза.
– А лаванда? Не режет твой гиперчувствительный нос?
– Нет.
Он не улыбнулся – его улыбку мне еще только предстоит увидеть, – но выглядел умиротворенным, и мне этого было достаточно. Я обессиленно рухнула возле ванны. Отступившие паника и страх полностью опустошили меня.
– Ты можешь идти, Шарлотта, – мгновением позже, все еще не открывая глаз, сказал Ной. – Дальше я справлюсь сам.
– Боюсь, ты можешь уснуть здесь. И потом, тебя и так слишком надолго оставили одного.
Ной повернулся ко мне, его взгляд остановился на моем подбородке. Покрасневшие и влажные прекрасные глаза пытались найти меня, но не могли. Он снова закрыл их и откинулся назад, уголки его губ опустились.
Мою грудь стеснило, сердце заныло. Как же мне хотелось, чтобы он не чувствовал себя таким разбитым и несчастным.
Отдохнув и немного отмокнув, Ной взял мочалку, потер ею лицо и уронил руки. С каждой минутой он становился все слабее. Я прочистила горло.
– Мне помочь?
– Меня тысячу раз мыли в больнице и реабилитационном центре. Думал, этого больше не повторится, – он протянул мне мочалку. – Подумаешь, помоют еще раз.
Я пыталась не обращать внимания на близость Ноя и то, что он был обнажен. Руки подрагивали, когда я собралась коснуться его лица. Я взяла пальцами его подбородок и повернула к себе, затем нежно провела мочалкой по его бровям и щекам, одной за другой. Я давно отдышалась после пробежки по этажам, но сердце по-прежнему учащенно билось.
Закончив с лицом, я помыла Ною шею, после чего прошлась мочалкой по широкой груди и по кубикам на животе, вниз-вверх. Пальцы ощущали каждый рельефный мускул, и, несмотря на идущий от воды жар, по коже пробежали мурашки. Я старалась воспринимать это как часть своей работы, но мое тело предательски реагировало на Ноя.
Ною же было все равно. Наверное, ему были неприятны прикосновения чудачки, которую он никогда не увидит. Он смертельно устал, и я решила управиться с его купанием как можно быстрее и уложить в постель, где он наконец сможет отдохнуть.
Я помыла ему руки сверху-вниз. Держа его за руку, потерла мочалкой каждый палец. И за все это время никто из нас не произнес ни слова.
– Мне нужно помыть твою спину, – сказала я.
– Там шрамы. Уродливые.
