Если Ною пришлось не по нраву мое неумение следить за своим языком, то он этого не показал. Возможно, ему, наоборот, такое по душе. Иначе я не понимаю, почему он не вышвырнул меня за дверь. «Вышвырнул меня? Да ему повезло, что я сама отсюда не ушла!»
– Да, что же еще, – протянул Ной. – Не надо бежать ко мне сломя голову, если я на что-то наткнусь или ушибу мизинец. Ясно?
– А если ты серьезно пострадаешь?
– Когда вонь моего разлагающегося трупа даст тебе знать о моем затруднительном положении, смело вызывай полицию.
Я закатила глаза.
– А если ты упадешь и ударишься головой? Или потеряешь сознание?
– В этом случае… – усмешка сошла с его лица, а колкий ответ так и не сорвался с губ. Ной уставился в стол… точнее, в никуда, поскольку стол он видеть не мог. – В этом случае дай мне поспать.
Мои напряженные плечи расслабились и поникли. Ной был язвителен и резок, а потом вдруг на него нахлынула боль, словно вода через щель в плотине.
– Я не смогу сидеть сложа руки и ничего не делать. Я не…
Ной вскинул голову, словно вырванный из забытья.
– Что? Нет, конечно, не сможешь, упаси тебя бог. Однако прибереги свою заботу, – его красивые черты снова исказила усмешка, еще более едкая, чем раньше. – Мне кажется, однако потом не припоминай мне это, что я уже пережил самое ужасное падение в своей жизни. Все, что от тебя требуется, – держаться подальше от меня. Справишься?
Я кивнула, но тут же опомнилась:
– Справлюсь.
– Хорошо, – Ной вдруг стал выглядеть невероятно уставшим. Даже измотанным. Тем не менее он изобразил фальшивый энтузиазм и хлопнул в ладоши.
– Поздравляю! Ты нанята. Приступишь к работе в понедельник с восьми утра, – ему пришла в голову какая-то мысль. – Ты вряд ли живешь рядом. Как далеко? Если ты живешь где-нибудь у черта на куличках и мне каждый день придется выслушивать оправдания, почему ты опоздала, то лучше давай прямо сейчас избавим друг друга от лишней мороки…
– Я живу в Гринвич-Виллидже.
– Тогда у тебя нет причин опаздывать. Никогда.
– Да, но… эм…
– Но что? Собеседование окончено. Можешь проваливать ко всем чертям. Мне еще нужно собрать пазл и пострелять по тарелочкам. Так что, если ты не против…
Я молчала, и Ной склонил голову набок.
– Юмор бедного слепца не по тебе? Я еще поработаю над ним.
Ной оставался сидеть в кресле, хотя я видела: ему не терпится уйти. Я чувствовала, что он не хочет при мне идти на ощупь, отказывается показывать и признавать свою слепоту.
– Ну? – рыкнул он. – Что?
– Думаю, нам стоит позвонить Люсьену.
– Зачем? Я с тобой закончил. Можешь обсудить с ним детали и подписать бумажки позже. Сейчас тебе лучше убраться поскорее из моего дома, пока я не передумал тебя нанимать.
– Просто… позвони ему. Или я позвоню сама.
Ной, вновь неприятно ухмыльнувшись, отмахнулся от меня и вынул из кармана штанов странного вида телефон.
– Позвонить Люсьену.
Я сидела, нервно теребя в ожидании руки. Радость от получения работы, хотя признаться, что в этот самый момент я не особо-то и радовалась, омрачалась еще и тем, что Ной был в десяти секундах от срыва.
– Люсьен, – гаркнул он в трубку. – Я закончил собеседовать… Не помню, как там ее зовут, но она отказывается уходить, пока я не поговорю с тобой. Ты в курсе почему?
Глаза Ноя расширились на сказанное Люсьеном, красивые черты лица исказились от ярости.
– По-моему, я совершенно ясно выразился по этому поводу. Множество раз! – Пауза. – Нет. Ты по-английски не понимаешь? Je vis seule et c’est
[19], и это не обсуждается. Vous m’entendez
[20]? Не обсуждается, черт тебя подери! – Ной ткнул на кнопку в телефоне и бросил его на колени. – Убирайся, – велел он мне, опустив взгляд.
– Эм… Люсьен…
– Вон!
Я вздрогнула и поднялась. В эту секунду на мобильный пришло сообщение от Люсьена.
«Уже иду».
Я не собиралась сидеть тут и ждать его. Спустившись по лестнице вниз и оставив Ноя беситься в одиночестве, я встретила Люсьена на улице за дверью. На его лице было написано беспокойство.
– Шарлотта, надеюсь, он не сделал и не сказал ничего непростительного?
– Нет, но он в бешенстве. Нужно было сказать ему о моем проживании раньше.
– Я все улажу. Он тебя нанял?
– Да, но я что-то не в восторге, – фыркнула я. – Он обращался со мной, как с букашкой под своей ногой, но ненависти не выказывал. Однако он возненавидит меня, Люсьен, и уволит еще до начала работы.
– Это невозможно, – пожилой джентльмен по-доброму погладил меня по щеке. – Подожди меня здесь, пожалуйста. Десять минут.
Кивнув, я села на крыльце и, несмотря на теплый полдень, зябко обняла себя за плечи. И просидела так ровно десять минут. В какой-то момент мне показалось, что я слышу доносящиеся из дома крики, но я могла ошибаться – на улице было слишком шумно.
Наконец на пороге появился Люсьен. Его лицо было напряженным, однако по ступенькам он спустился с яркой улыбкой на лице.
– Все хорошо, ma chere. Первый этаж приберут, чтобы ты могла переехать сюда в выходные и в понедельник приступить к работе. Или тебе нужно больше времени, чтобы уведомить своего арендодателя и работодателя?
– Нет, не нужно, – ответила я. Душу охватило радостное волнение, несмотря на ужасное окончание собеседования с Ноем. Неужели это происходит на самом деле? Паршивые жилищные условия, ужасная работа, отчаянные усилия, чтобы держаться на плаву, – все это осталось в прошлом. По крайней мере, на какое-то время.
– Так что случилось? – спросила я Люсьена по дороге назад. – Ной теперь не против, чтобы я жила в его доме?
Он натянуто улыбнулся.
– Не то чтобы не против, но, уверен, он привыкнет к этой мысли.
Я закусила губу.
– Ради этой работы мне придется многое бросить. Я, конечно, рада избавиться от всего этого, но как только я это сделаю, назад пути не будет.
– Он тебе и не понадобится. Родители Ноя предъявили ему ультиматум, который я ему передал: позволить помощнику проживать вместе с ним или самому лишиться возможности проживать в этом доме.
– Значит, шантаж, – фыркнула я. – Неудивительно, что он взбешен.
Улыбка Люсьена погасла.
– Это для его же блага. Ты здесь, моя дорогая, для его же блага.
– Но наше собеседование прошло из рук вон плохо.
