– Попробуй! – Кончиком пальца Холли взяла капельку гуакамоле и протянула мне.
– Не-ет! Я не люблю авокадо! – Я сморщила нос и отступила в сторону, чтобы Холли не пришло в голову сунуть палец с гуакамоле мне рот.
– Томас, ну хоть ты попробуй! – Холли поднесла палец Томасу ко рту и вдруг остановилась. Может, из-за того, как он на нее смотрел, а может, и из-за чего другого… В общем, было ясно, что эти двое больше не реагируют ни на что.
Свободной рукой Холли коснулась локтя Томаса, и он открыл рот. Холли сунула палец с гуакамоле ему в рот, и, едва Томас обхватил его губами, на кухню вбежал ЭмДжей.
– Вот, ни капли не пролил, – гордо объявил он, ставя кувшин на стол.
Холли с Томасом тотчас пришли в себя. Холли закашлялась, опустила руку и спросила:
– Ну как? Не слишком остро?
Судя по всему, Томас даже не понимал, о чем его спрашивают. Надо бы как-то привести его в чувство. Я уже хотела огреть его чем-нибудь тяжелым, но тут он покачал головой и сказал:
– Нет, не остро.
– Может, соли мало? – поинтересовалась Холли, пряча глаза. – По-моему, чего-то не хватает.
Томас задумался и как-то особенно произнес:
– С моей точки зрения, гуакамоле прекрасное.
Я почувствовала себя здесь лишней и направилась к столу. Тут в дверь постучали.
– Ура, он приехал! – Индия захлопала в ладоши и бросилась к двери. – Теперь у меня есть союзник!
Я и не знала, что Индия пригласила на ужин своего нового кавалера и мне было неприятно, а она совсем не переживала из-за этого. Я пошла за ширму переодеться, но она уже распахнула дверь.
– Антон! – воскликнула Индия, вешаясь брату на шею.
– Антон, – повторила я без энтузиазма. Точнее, полностью убитая.
Антон был в том же жилете и том же клетчатом галстуке и смущенно улыбался. Но смущение длилось до тех пор, пока не пригляделся ко мне, точнее, к моему наряду. Глядя на шлепанцы, он улыбался уже во весь рот. Но вот он перехватил мой взгляд, и улыбка его померкла.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я как можно строже. – У тебя же свидание вслепую!
– Та сучка в самый последний момент его отменила, – ответила за него Индия. – Когда он написал мне, что его так продинамили, не могла же я не пригласить его сюда! Нужно же человеку зализать раны! Тем более что у нас есть ледяная «Корона», а мама приготовила алкогольные желе-шоты, чтобы мы могли повеселиться, когда малыш уснет, – сказала Индия, кивнув на ЭмДжея, который подбрасывал до потолка футбольный мяч и не обращал на нас никакого внимания. – Люси, ты ведь не возражаешь? – спросила она меня наконец.
Так хотелось влепить Антону пощечину, но я фальшиво улыбнулась и сказала:
– Ну какие могут быть возражения? Какие могут быть возражения против того, чтобы мой босс и брат моей подруги пришел к нам на ужин? – И я отправилась на кухню еще за одним столовым прибором.
Я, кажется, перегибала палку. Это читалось во взглядах Холли и Томаса, которые думали, наверное, что я умом повредилась.
– Чувствуется какой-то сарказм, – проговорила Индия, когда я с грохотом поставила тарелку на стол.
– По-твоему, я не так выразилась?
– Да уж… – ответила Индия, глядя, как я вымещаю раздражение на салфетке, пытаясь ее сложить. – Тяжелый день на работе? – догадалась она.
– Это мягко сказано, – буркнула я и, подняв голову, перехватила взгляд Антона – он пялился на вырез моей футболки.
– Ладно, я пошел, – объявил Антон, подняв руки в знак капитуляции и направляясь к двери.
– Лучшая идея за целый день, – отозвалась я, сложив руки на груди.
– Эй, вы оба, прекратите! – Индия схватила брата за рукав и потащила обратно. – Что за Ч-Е-Р-Т?
Томас и Холли отошли к столу и наблюдали за происходящим, как за стихийным бедствием.
– Могу ответить в двух словах. – Я плотнее сплела руки. – Антон – Ч-М-О. – Я глянула на ЭмАжея. Он меня не слышал. Для него существовал лишь футбольный мяч. Индия поморщилась, а Антон помрачнел.
– Ты права. Я вел себя… – Он тоже глянул на ЭмАжея. – Как Ч-М-О. Полное и бесповоротное. Мне очень стыдно. – Антон было шагнул ко мне, но замер, почувствовав, как я напряглась. – Простишь меня?
– А ты больше не будешь вести себя как полное, бесповоротное Ч-М-О?
– Гарантию дать не могу, но буду стараться. – Антон сделал ко мне еще пару шагов, и я почувствовала аромат его проклятого парфюма. – Ну? Я прощен?
– Не знаю, – честно ответила я. – Но можешь остаться.
Чтобы отделаться от Антона, я пошла на кухню. Так и хотелось искрошить все в мелкую крошку.
Но вместо этого я принялась разминать шею, потом пальцы и взяла бутылку «Короны». С лаймом возиться не стала.
– Люси, девочка, ты же выжала из моего брата первое извинение в жизни, и за это тебе полагается собственный праздник, – заявила Индия, усаживаясь за стол. – День Люси Ларсон, Укротившей Чмо.
– Индия, у меня каждый день такой праздник, – отозвалась я, устроившись подальше от Антона.
Холли подняла свое пиво и чокнулась со мной.
– Аминь, сестренка!
– Тетя Люси, можно мне сесть рядом с тобой? – спросил ЭмДжей, подбираясь ко мне.
– Если мама разрешит, то можно.
– Мам, можно?
– Давай отрывайся! – ответила Холли, разрезая энчиладу на кусочки.
Томас раздал всем по куску и сел напротив Антона.
– Ну, Антон, рассказывай о себе, – потребовал он. – Кто ты есть, помимо того что Ч-М-О?
Антон хмыкнул:
– Подробности довольно скучны.
– Что-то не верится, – проговорил Томас, откусив от энчилады. – То есть не верится, как будущий владелец многомиллионной компании, да еще сумевший серьезно разозлить Люси Ларсон, может жить скучной жизнью. Это просто немыслимо!
Я принялась за еду, надеясь, что с набитым ртом у меня не будет охоты комментировать.
– Моя жизнь не интереснее ванильного мороженого, уверяю тебя, – сказал Антон.
Я просто подавилась энчиладой. Реально подавилась. Пришлось запивать яблочным соком. ЭмДжей встал на стул и постучал меня по спине. Когда, откашлявшись, я подняла голову, то увидела, что все смотрят на меня.
– В чем дело? – спросила я, улыбкой поблагодарив ЭмДжея. – Просто я всегда считала бурбонскую ваниль интересной.
– Как думаешь, психушка еще не закрыта? – пробурчала Индия.
Я зыркнула на нее, гадая, что для меня опаснее: есть или не есть.
– Ну, раз у моего брата приступ скромности, я сама поведаю вам об Антоне Шафте Ксавье.
