Джуд сплел пальцы на затылке и отвернулся от меня.
– А вот совет тебе: когда к тебе стучится счастье, нужно впустить его.
Я вздрогнула.
– С каких пор дом в Южной Калифорнии, купленный без моего ведома, и счастье – это одно и то же? Я живу в Нью-Йорке, Джуд. В Нью-Йорке.
– Ты проживешь в Нью-Йорке еще год, – уточнил он, глядя в стену с таким видом, словно хотел разбить об нее голову. – Как только закончишь учебу, ты сможешь переехать сюда, ко мне.
Нет, это не пощечина. Это удар. Удар под дых. Откуда столько непонимания? С чего Джуд решил, что имеет право планировать мою жизнь, не советуясь со мной?
– Я могу переехать из Нью-Йорка сюда к тебе? В Калифорнию? В этот особнячок а-ля «Плейбой»? – Кто тебе сказал, что я сорвусь с места и переберусь в этот край силиконовых титек и фальшивых улыбок?
Взглянув на Джуда, я было подумала, что это я ударила его под дых.
– Ты же согласилась выйти за меня. Ты же позволила надеть кольцо тебе на палец, – проговорил Джуд спокойно и медленно. Так медленно, что мне стало страшно.
– Услышав от меня «да», ты решил, что я охотно, нет, с удовольствием… брошу свои мечты, планы, надежды и так далее, чтобы осуществлять твои? – заорала я. – Похоже, я пропустила что-то важное!
Джуд закрыл глаза.
– Лю-си, что ты хочешь? – спросил он, и у меня душа ушла в пятки. По слогам он мое имя произносит, лишь когда зол или обижен. – Потому что я явно что-то не усек. Ну, говори. Какого. Хрена. Ты. Хочешь?
– Хочу закончить учебу. Я учусь для того, чтобы танцевать. Знаю, звучит безумно, но я хочу после окончания учебы именно танцевать.
Я не отваживалась посмотреть на Джуда. Я ведь не желала обижать его, я искренне желала обратного. Когда делаю ему больно, я себя просто ненавижу.
– Ясно, ты хочешь танцевать. – Джуд вытянул руки по швам. – Хорошие новости, Люси. Ты можешь танцевать в Сан-Диего. Проблема решена.
– Нет, не решена! – фыркнула я. – Если бы я хотела раз в год танцевать «Лебединое озеро» на уровне сраного любительского театра, я осталась бы здесь. Но я целых пятнадцать лет вкалывала не для того, чтобы плясать в тупых постановках для храпящих пенсионеров, которые заплатили по десять баксов за билет.
Джуд морщил лоб все сильнее.
– На что ты намекаешь? Что после окончания учебы ты хочешь остаться в Нью-Йорке?
Неужели мы раньше не говорили об этом? Видимо, слишком упивались настоящим и страдали от прошлого, чтобы смотреть вперед. О будущем наших отношений мы не задумывались.
– Мне нужно в Нью-Йорк, в Париж, в Лондон… – проговорила я, пожав плечами. – Туда отправляются те, кто хочет танцевать.
Я чувствовала, как внутри Джуда разгорается пожар от вопросов типа «какого черта?!», какими терзалась сама. Почему мы раньше не подумали, что наши планы на будущее могут не совпасть?
– Черт, Люси, меня отобрали не «Джетс» и не «Джайантс». И не команда Европейской лиги. – Он покачал головой. – Меня отобрали «Чарджерс», значит, на какое-то время я застряну в Сан-Диего.
– Знаю, – кивнула я.
– Что ты знаешь?
– Знаю, что ты в Сан-Диего. И знаю, что я в Нью-Йорке.
Мне хотелось – нет, мне срочно требовалось на несколько часов взять тайм-аут, чтобы обдумать, что делать дальше. Свои приоритеты я знала – Джуд был важнее танцев. А вот я? Я для него важнее футбола?
Похоже, что нет. Вообще-то Джуд не раз доказывал, что я у него на первом месте, только все эти новшества – дом, машина – начинали меня беспокоить. Мне хотелось как следует все обдумать, но под его пристальным взглядом я делать этого не могла. А в этом особняке, накачанном стероидами, и подавно.
– Что получается, Люси, где мы остаемся? – Голос у Джуда звучал спокойно, а на лице отражалась усталость. Похоже, ему тоже требовалось время на размышление.
Так где мы остаемся? В Сан-Диего? В Нью-Йорке? Или посередине?
– На перепутье, – ответила я, пожав плечами.
– На перепутье? – повторил Джуд, приближаясь ко мне. – После всех испытаний ты говоришь, что мы на перепутье? А ведь я надел кольцо тебе на палец, и все наши мечты наконец сбываются.
Прежде чем ответить, я сделала глубокий вдох.
– Нет, сбываются все твои мечты. Я над своими еще работаю, так что мы точно на перепутье.
У Джуда на шее проступили вены. Он злился, а я подливала масла в огонь.
– Мы не на перепутье, – процедил он сквозь зубы.
– Еще как на перепутье, черт подери! – огрызнулась я.
Джуд покраснел.
– Мы. Не. На. Перепутье.
– Очень. Даже. Да.
Господи, неужели мы пререкаемся, как подростки? Неужели ссоримся, повторяя слова друг друга?
– Мать твою, Люси Ларсон! – заорал Джуд. – Ничего подобного! Нет, поэтому прекрати говорить про распутье. Лучше вообще прекрати говорить, потому что ты несешь полную чушь!
На глаза навернулись слезы, но в этом доме я их лить не собиралась.
– Ты знаешь, что иногда ведешь себя как кретин? – спросила я и через холл побежала в другой конец дома. Хотелось оторваться от Джуда, выбраться на свежий воздух, навести порядок в мыслях. Я чувствовала, что раскисла, а если останусь с Джудом еще хоть на минуту, раскисну еще сильнее.
Джуд громко выругался, и я услышала за спиной его шаги.
– Подожди, Люси! – закричал Джуд.
Но я не могла ждать. Только не сейчас.
Пробежав по коридору, я свернула в огромную комнату, пронеслась через нее и скорее к двойным дверям, которые, как мне казалось, ведут на улицу.
Свежий воздух. Минута на размышление…
Я толкнула двери и очутилась, по-видимому, на заднем дворе. Таких дворов я еще не видела. Как и дом, он был большим и с претензией, а прямо передо мной лагуна, о которой говорил Джуд. В центре лагуны высилось нечто вроде скалы с горками, спускающимися в бассейн. Вспомнился бассейн при отеле, в котором мы с родителями останавливались на Багамах, когда мне было десять. Мы с братом не слезали с тех горок целую неделю.
За бассейном стояла еще одна постройка. Она была размером с обычный дом, но я догадалась, что это лишь «домик у бассейна». Шаги Джуда приближались, но я не хотела его видеть. Джуд сперва говорил, потом думал, а я предпочитала делать наоборот. Спор у нас получился ожесточенный, и я чувствовала: если не остыну, очередной шумной разборки не избежать.
Сдерживать себя я еще не научилась, зато научилась по возможности избегать разборок. Шагая по внутреннему дворику, я надеялась, что сейчас сверну за угол и найду, где на время спрятаться. Вот я свернула… и поняла, что тишина и покой мне сегодня не светят. В огромном дворе собралось человек тридцать. Они болтали, потягивали напитки и сперва меня не заметили.
