– Рады стараться!
Несмотря на раннее утро, едва первый из пароходов бросил якорь на рейде, к нему тут же устремились лодки и портовый катер, чтобы принять груз и, если придется, пассажиров. Но, поскольку «Баку» был разгружен накануне, все местные плавсредства направились к «Почтовому». Тот, как и ожидалось, доставил с западного берега Каспия новые пушки, и теперь их части осторожно перегружали из его трюма в лодки здешних аборигенов.
В каждую из них помещали либо ствол, либо лафет одного из орудий, после чего их парами цепляли к катеру, который буксировал получившийся караван к пристани, возвращаясь затем за новой партией. Тем временем вокруг начал собираться народ, в основном военные. Среди последних он узнал прапорщика Панпушко, очевидно, прибывшего вместе с другими артиллеристами принимать новую матчасть.
– Здравствуй, Будищев! – радушно поприветствовал он нового приятеля. – Ты, верно, пришел встретить свой пароход?
– Как видишь, – ответил тот, с трудом сдержав зевок.
– Плохо спал? – участливо поинтересовался офицер, просто лучась при этом здоровьем, будто и не выкушал накануне почти что целый штоф водки практически в одно лицо.
– Стреляли, – пожал плечами кондуктор.
– Это здесь обычное дело, – заразительно засмеялся молодой человек. – Ничего, привыкнешь.
– Уже начинаю.
– Кстати, о стрельбе, – наклонился к нему Панпушко. – В Чигишляре все только и говорят об этом ночном происшествии. Вообразите, взяли с поличным целую банду, занимавшуюся расхищением казенного имущества, прежде всего продовольствия.
– Поздравляю.
– Да меня, собственно, не с чем. Это Бриллинг из Таманского полка опять отличился.
– Да что ты говоришь! – ухмыльнулся Будищев. – А он, собственно, кто по жизни?
– Я, говоря по совести, его плохо знаю. Слышал только, что его перевели из гвардии за какой-то проступок. Говорят, он – славный малый, хотя как все гвардиозиусы немного заносчив.
– Очень интересно. И что же он такого начудил, что его выперли из лейб-гусар? Небось, в карты слишком везло?
– Нет, что ты, – возмутился подобному подозрению прапорщик и с некоей мечтательностью в голосе добавил: – Там история амурного свойства…
– В борделе не расплатился?
– Фу, Будищев. Какой же ты все-таки циник, впрочем, как и все моряки… Кстати, откуда ты знаешь, что он служил в лейб-гусарах? Я тебе этого, кажется, не говорил!
– Разве? А по-моему, ты вчера про весь здешний гарнизон мне рассказал, просто я не сразу вспомнил.
– Может быть, – охотно согласился Панпушко и, не теряя ни секунды драгоценного времени, перевел разговор на новый предмет. – Ты знаешь, какие замечательные пушки нам привезли? Сказка! Вообрази, стальные, дальнобойные, но при этом ничуть не более тяжелые, нежели прежние.
– А прежние какими были? – удивился Дмитрий.
– Медными, разумеется! Ты разве не знал?
– Откуда?!
Тем временем катер подтащил к причалу первые две лодки с грузом, но прежде чем начать выгрузку, на пристань вышли несколько артиллерийских офицеров, тепло поприветствовавших Панпушко.
– Ну что, Николашка, заждался? – весело крикнул представительный капитан, после чего они с прапорщиком крепко обнялись и расцеловались.
– Все глаза проглядел, Пётр Васильевич!
– Я слышал, новую упряжь уже доставили?
– Так точно.
– Проверили?
– Разумеется.
– Вот и славно. Времени до прибытия Скобелева осталось всего ничего, а у нас, как говорится, конь не валялся.
– Ничего, успеем.
– Дай-то бог! – набожно перекрестился капитан. – Михаил Дмитриевич – не архимандрит, грехов не отпускает.
Выгрузка разобранных орудий не заняла много времени, после чего их погрузили на железнодорожные платформы и покатили в сторону парка.
– Ну что же, прощай, брат Будищев, – протянул юнкеру руку Панпушко. – Может, и свидимся ещё.
– Даже не сомневайся, – улыбнулся Дмитрий ему в ответ.
Едва катер ушел за следующей партией, голову Будищева посетила простая, в сущности, мысль, что он мог попросить лоцмана по пути доставить и его с матросами на борт «Баку». Подосадовав, что она пришла слишком поздно, он твердо решил, что сделает это в следующий рейс. Однако, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Пока шла выгрузка, с «Баку» спустили собственную шестивесельную шлюпку, которая тут же отвалила от борта, подгоняемая мощными гребками матросов, пошла к берегу и скоро достигла пристани. Помимо гребцов и улыбающегося во весь рот гардемарина Майера, в ней находился капитан первого ранга Гусев.
– Здравия желаю вашему высокоблагородию! – поздоровался Дмитрий, помогая командиру подняться на причал.
– Здравствуйте, Будищев. Надеюсь, с вами и матросами все в порядке?
– В полном.
– Меня вызвали к здешнему коменданту. Вы знаете, где это?
– Так точно. Вас проводить?
– Нет, не стоит, – покачал головой командир, выразительно посмотрев на Дмитрия и его подчиненных. – Надеюсь, за чем бы меня ни вызвали, это не займет много времени. Так что лучше подождите меня здесь.
Намек со стороны Гусева был довольно прозрачным. Увы, помимо всего прочего, Будищев уже несколько дней не брился, не говоря уж о мытье, и теперь после ночи, проведенной в песках у чадящего костра и схватки с расхитителями воинских припасов, выглядел и благоухал не слишком презентабельно. Волосы под фуражкой лоснились, подбородок и щеки заросли столь густой щетиной, что издали она вполне могла сойти за бороду, все больше входившую в моду среди военных. То же можно было сказать и о матросах.
– Будет ужо нам на орехи, – хмыкнул Макар, провожая взглядом командира.
– Не переживай, – пихнул в бок приятеля Майер. – Вернемся на корабль, и приведешь себя в порядок.
– Всё так плохо?
– Нет, что ты, – прыснул от смеха тот. – Просто держись с подветренной стороны.
Сам гардемарин был одет, что называется, с иголочки, чисто брит и благоухал вежеталем.
– Как там мой Федька? – вспомнил о товарище Дмитрий.
– А что с ним сделается, особенно под арестом?
– Где?!
– Под арестом. Дело в том, что наш неожиданный поход на выручку «Почтовому» привел твоего слугу в состояние, близкое к панике, и он дважды попытался покинуть наш корабль.
– Да ладно!
– Хочешь, побожусь?
– Не надо. Лучше расскажи, что случилось?
– Да нечего рассказывать. В первый раз матросы удержали, а после второго Гусев приказал запереть его от греха. Так что, сделай милость, не бросай больше Шматова, а то он, чего доброго, наш пароход захватит.
