– Будищев, вам, кажется, уже легче? – вкрадчиво спросил неслышно подошедший сзади Маслов.
– Так точно, господин капитан-лейтенант, – обреченно выдохнул кондуктор. – А если меня поставить на твердую землю и прислонить спиной к теплой стенке, то я вам зайца по степи загоняю!
– Нет, зайца не надо, – хохотнул старший офицер. – Хотя зайчатинки для разнообразия было бы недурно. Но у меня к вам поручение иного рода.
– Слушаю.
– У нас тут груз для местных артиллеристов. Надо его как можно скорее сдать им и следовать дальше.
– Пушкари – люди въедливые. Быстро может и не получиться.
– Тут вы правы.
– Прошу прощения, а разве с грузом не должен быть сопровождающий?
– Должен, наверное.
– И где же он?
– Заболел ещё в Астрахани, подлец. Так что, воленс-ноленс
[80] придется сию юдоль взвалить на вас.
– Но я ведь всего лишь кондуктор!
– Верно. А потому какой с вас спрос? Исполнять!
– Есть!
– И постарайтесь, чтобы на этот раз посланным с вами матросам не напекло голову.
– Приложу все усилия!
Артиллерийским грузом оказались три больших тюка с неизвестной начинкой, опломбированных печатью артиллерийского ведомства. Матросы под чутким руководством лейтенанта Леонтьева уже подняли на верхнюю палубу два из них и сейчас тянули третий.
– Эй, боцман, – подал голос офицер, – что они у тебя телятся, как беременные тараканы?
– Навались, служивые, – немедля отреагировал тот. – А не то всем рыла начищу до нестерпимого блеску! Раз-два, дружно, взяли…
Моряки дисциплинированно подналегли, и очередной тюк мягко ляпнулся на деревянный настил.
– Ну, хоть не бомбы, – хмыкнул Будищев.
– Какое там, – флегматично отозвался Леонтьев. – Скорее всего, упряжь для лошадей.
– Упряжь?
– Полагаю, да. Недавно в ведомстве генерал-фельдцейхмейстера в очередной раз перешли на хомуты нового образца, а нынче это нововведение добралось и до здешних мест.
– А чем старые были плохи?
– Помилуйте, кондуктор, мне-то откуда сие знать? Я, слава тебе Господи, не из лошадиного ведомства.
Последние слова он произнес с кривой усмешкой, что для обычно невозмутимого как тибетский лама лейтенанта обозначало крайнюю степень веселья.
– И как же доставить их на берег? – задумался Будищев, недоверчиво взирая на утлые плавсредства туземцев. – Может, подождать катер?
– Не волнуйся, – поспешил успокоить его Майер. – Они и не такие грузы таскают. А паровой катер – для пассажиров. Но ты можешь и на нем…
Тем временем матросы, пользуясь прицепленными на реи блоками, ловко опускали тюки в лодки скалящихся во все зубы туркмен. Надо сказать, что лица у местных при этом были самые разбойничьи, и Дмитрий невольно забеспокоился. В самом деле, кочевников в здешних пустынях немало, и для них лошадиная упряжь любого образца может представлять изрядную ценность. И кто его знает, может быть, лишившись из-за присутствия русской администрации и обилия войск, привычного заработка, они сейчас умыкнут груз у него? Вот уж на хрен!
– Федька, тащи револьверы! – отрывисто велел он Шматову.
– Сей секунд, – сорвался тот с места, услышав знакомые нотки в голосе товарища.
Через минуту он снова материализовался на палубе, неся в руках две кобуры со «смит-вессонами». Его появление не осталось незамеченным, но если матросы ограничились негромкими смешками, то Леонтьев вышел на несколько секунд из состояния апатии и удивленно спросил:
– Вы собираетесь с кем-то воевать?
– Нет, охотиться. Старший офицер просил зайца добыть.
– Кого? – выпучил глаза лейтенант.
– Зайца, – ответил ему Будищев, перебираясь в лодку.
– Ой, а как же я? – всполошился Шматов. – Гра…ой… Дмитрий Николаевич, погодите!
– Я скоро, – махнул рукой тот и страдальчески поморщился, почувствовав новый приступ дурноты.
– Да как же это, – возмутился парень и рванулся к борту, едва не выпрыгнув за борт, но матросам удалось в последний момент перехватить его и вернуть на палубу.
– Куда лезешь, дурень! – рявкнул боцман. – Как пить дать утонешь, отвечай за тебя… держите его, робяты!
Хозяева лодок тем временем взялись за весла и погребли к берегу. Несмотря на изрядное расстояние, прошли его довольно быстро и уже скоро пристали к большому причалу, сооруженному на насыпи, вынесенной далеко в море. Для удобства выгрузки по пристани были проложены рельсы и стояли железнодорожные платформы. Принимали грузы несколько офицеров, среди которых Будищев заметил одного артиллерийского штабс-капитана.
– Разрешите, ваше благородие? – обратился он к нему.
– Валяйте, юнкер.
– У меня груз по вашей артиллерийской части.
– Да неужели?
– Вот документы.
– Действительно, – кивнул тот и, внимательно ознакомившись с содержимым, зычно крикнул: – Сергиенко!
– Слушаю, вашбродь, – выскочил как черт из табакерки унтер.
– Выдели троих в помощь господину юнкеру.
– Есть! – гаркнул тот и уже было сорвался с места, но, заметив, что офицер не закончил, вовремя остановился.
– Груз передать прапорщику Панпушко, – продолжал штабс-капитан, недовольно зыркнув на своего не в меру бойкого подчиненного.
– Есть!
– И смотри, чтобы все в порядке было, ракалия!
[81]
– Есть!
Пока офицер давал наставления своему унтеру, Будищев развернулся к сопровождающим его матросам.
– А вы марш к катеру!
– Господин кондуктор, – состроил умильную рожу один из них. – Нешто вы сами справитесь с эдакой кучей?
– Солдаты помогут.
– Так рази пехоцкие соображают, как правильно груз доставить? Ить это самые что ни на есть темные люди! Ну, кроме тех, что в Болховском полку служили…
– Не подлизывайся. Знаю я, что у вас на уме.
– Господин юнкер, да рази мы вас когда подводили?
Дмитрий в ответ внимательно посмотрел на моряка. Невысокого роста, жилистый парень примерно двадцати пяти лет от роду смотрел на него с таким преданным выражением лица, что было ясно – ещё как подведет! Тот, в свою очередь, заметив скептическое выражение лица начальника, подвинулся поближе и зашептал:
