– Геся, Стеша, встречайте гостей!
– Позволь познакомить тебя со своей сестренкой. Ни в какую не соглашалась оставаться дома, когда узнала, что я собираюсь к тебе.
– Елена, – немного смущаясь, представилась барышня, протянув Дмитрию ладошку. – Брат много рассказывал мне про вас.
– Могу себе представить, – фыркнул тот.
– Правда-правда! И про то, как вы его спасли, и про то, как вы воевали. Про все ваши подвиги…
– Понятно, значит, самое интересное он опустил.
– Самое интересное? – широко распахнула глаза девушка.
– Конечно. Например, про то, как мы воровали брынзу в Румынии.
– Господи, зачем ты рассказываешь всякий вздор бедной девочке! – вмешалась вышедшая из дома Геся. – Здравствуйте, меня зовут Гедвига, и я имею несчастье быть женой этого несносного человека.
– Ой. А про вас Алеша тоже очень много рассказывал. Вы не представляете, как жалела маменька, что не может приехать, и просила вас обоих расцеловать. Ведь если бы не вы, Алеша непременно бы погиб в Болгарии. Так же как несчастный Николай Штерн.
Услышав это имя, Геся сумела сохранить невозмутимость, но барышня сама сообразила, что ляпнула лишнего, и залилась краской. Неловкость, впрочем, продлилась недолго, поскольку гостье представили Степаниду.
– Стеша, – немного смущенно представилась девушка.
– Елена, – решительно протянула ей руку новая знакомая. – Я окончила выпускной класс гимназии.
– А я пока нигде не учусь, но Дмитрий обещал, что я смогу поступить на курсы.
– Ой, как я вам завидую! Я ужасно хочу стать курсисткой, но маменька против. Она говорит, что они «славятся» недостойным поведением, и благовоспитанной барышне не пристало знаться с ними, но я считаю, что это, право же, предрассудки!
– Моя сестрица чрезвычайно прогрессивная особа, – улыбнулся Лиховцев, – и к тому же очень общительная. Так что, если её не прервать, то она вас всех насмерть заговорит!
– Тогда вы пришли по адресу! – улыбнулась Геся. – Мы вроде бы и недавно в этой глуши, но успели соскучиться по нормальному общению.
– Это точно, скоро мхом покроемся, – со смешком подтвердил Дмитрий. – Ладно, вы пока пообщайтесь, а я покажу Лёшке наши владения.
– С удовольствием, – с готовностью согласился Алексей.
– Собственно, показывать особо нечего. Домик, как видишь, не большой, но уютный, особенно после того, как в нем навели порядок. Сад немного одичал, но пока не до него.
– А что это за бочка?
– Летний душ. Вода нагревается от солнца и по трубе идет в помывочную. Дёшево и сердито.
– Остроумно. Сам придумал?
– И сделал тоже. Так и не смог объяснить местным мастерам, что мне от них нужно.
– А я думал ты – помещик, – улыбнулся Лиховцев. – Собственный выезд ещё не завел?
– Зачем? – пожал плечами хозяин. – Я не собираюсь надолго задерживаться здесь.
– Не чувствуешь призвания к сельской жизни?
– Скорее, чувствую к ней полнейшее отвращение!
– Вот как?
– Даже хуже. Слушай, у меня в Питере хоть маленькая, но своя мастерская. У Геси тоже, так какого черта нам сидеть в этой дыре?
– Я думал, вы переехали сюда из-за девочки.
– Да. Из-за неё тоже. Всё-таки деревня, свежий воздух, спокойствие, и всё такое прочее, но я скоро завою здесь от тоски! Мужики или работают до упаду, или пьют до того же состояния, а мне что делать?
– А Геся?
– Ну, ей сначала нравилось, что ей все кланяются и зовут барыней, но надолго ни её, ни меня, ни Стеши не хватит.
– Даже так?
– Представь себе! Думаешь, почему Степанида учиться хочет? Чтобы хоть немного отдохнуть от моей благоверной. Она у неё шуршит постоянно, как Золушка в поисках туфельки и принца.
– Ты всё перепутал, это принц искал Золушку с помощью туфельки, – засмеялся Лиховцев.
– Да без разницы! Лучше расскажи, как сам?
– По-прежнему. Вакансий нет и не предвидится, а завести адвокатскую практику не так просто.
– У тебя и не получится!
– Почему ты так говоришь?
– Потому что для этой профессии необходимо полное отсутствие совести! Иначе как ты будешь уверять присяжных в полной невиновности своего клиента?
– Но, послушай, есть же действительно невиновные…
– Конечно. Но у них, как правило, отсутствует не только вина, но и деньги на адвоката, а тебе надо заботиться о матери и сестре. Кстати, что с матушкой, приболела?
– Не то чтобы сильно, – замялся Алексей. – Иначе бы Леночка не решилась бы её оставить…
– Хреново!
– Грубо, но верно, – вынужден был признать приятель. – Ей-богу, если бы не все эти обстоятельства, я все бросил бы и уехал куда-нибудь.
– Хорошо там, где нас нет!
– Нет, я не об этом. Просто, понимаешь, хочется какого-то живого дела. Да хоть войны!
– Мало повоевал? – иронически поинтересовался Будищев.
– Много! Но там, по крайней мере, всё честно! Там враг, тут свои, и мы сражались за правое дело! Ах, как бы я хотел вернуться в те дни… а ты?
– Вот уж нет!
– Ей-богу, это странно. Ты всегда плохо относился к войне, даже такой справедливой и благородной, как та, в которой нам довелось участвовать, но при этом сражался лучше нас всех! Кстати, ты слышал, что будет новая экспедиция в Ахалтекинский оазис? Говорят, её возглавит сам Скобелев!
– Значит, опять кровь рекой потечет.
– Понимаю. Ты сочувствуешь диким детям пустынь, их вольному духу и стремлению к свободе…
– Блин, Лёха! Что за чушь ты несешь?
– Прости, не понял…
– Какие на хрен «свободолюбивые дети пустынь»? Да эти басмачи, или как их там, текинцы, ничуть не лучше башибузуков, с которыми мы воевали на Балканах!
– Но, извини, тогда я решительно тебя не понимаю!
– Ну что тут непонятного? Кто пойдет в этот поход?
– Солдаты и офицеры…
– Вот именно, солдаты! Простые мужики в гимнастических рубахах и с ружьями. За каким чёртом им эта война?
– Но если так рассуждать, то войны вообще не имеют смысла.
– Ничего подобного! Если бы после того, как мы завоевали эту самую Среднюю Азию, местных бабуинов разогнали, а их землю раздали русским мужикам, в этом был бы офигительный смысл!
– А куда же девать местных?
– Я предпочитаю заботиться о своих.
– Какая ужасная софистика! Разумеется, я тоже переживаю за наших воинов, но… даже не знаю, как сказать. Есть же ещё и цивилизаторская миссия. Мы несем, так сказать, прогресс…
